- Эдуард Аполлинариевич Толпечня, сэр, - любезно поклонился ей знаменитый летун.
- С ума сойти, - пробормотал датчанин, попытался записать полное имя летуна и махнул рукой.
- А на покой не собираешься? - спросила американка.
- В небе места много, сэр, - сказал Толпечня. - Я не мешаю молодым летать, а разбег и толчок занимают считанные секунды, сэр.
- Какая я вам к черту "сэр"? - наконец возмутилась американка.
Летун тут же встал и поспешно откланялся. Корреспондентка напоминала ему Алису, вульгарный вариант той же породы.
...На конверте из южного полушария был штамп гостиницы. Толпечня с конвертом в руке прямо от двери своего номера прыгнул на кровать и в прыжке еще умудрился снять телефонную трубку.
Еще полетаем, хе-хе. Какое мне дело до молодежи? Если мне пока летается, почему не летать? Если люди в разных странах хотят смотреть на мои полеты, почему же мне не показывать их? А на горах места хватит, и в воздухе тем более. Еще стоит в вечном мраке, в антарктическом антраците закованный в черный лед таинственный Эребус. Вот там бы прыгнуть! Возьму с собой Алису на черный Эребус, куплю Алисе рису и карамельных бус, построю там зимовку и запасу шамовку...
- Сэр? - услышал он в трубке призыв телефонистки.
- Мне нужно заказать Мар-дель-Оро.
- Мар-дель-Оро? Это на другом конце света, сэр.
- Не так уже далеко, мисс. Попробуйте.
Было это или не было? В такой же снежный день, в такой же слепящий снегопад Алиса в рыжей шубе мелькала перед витриной гастронома на площади Восстания, высматривая что повкуснее, а он подъехал в своей таратайке, поставил ее в ряд машин между огромным старинным "ЗИЛом" и иномаркой и долго, около минуты, наблюдал щемящие сердце беспорядочные, трогательные ее движения: рывком открывается сумочка, туда влезает нос, волосы падают на сумку, кошелек в снег, сумка захлопывается, падают перчатки, беззвучное чертыхание, порыв к витрине, возврат к кошельку...
Почему же двери сами не открываются перед божеством? Неужели прохожие не понимают, какое уникальное существо они толкают локтями?
Толпечня нажал на сигнал. Его таратайка, в которой вечно барахлило зажигание, была оборудована европейским трофеем - музыкальным сигналом с первой фразой из увертюры Россини.
Алиса встрепенулась, бросила беглый взгляд на ряд машин перед гастрономом, хитро улыбнулась и, прикрыв ладонью рот, выдала свой "звучок", коронную ноту. Это был неполный звук и даже не половина, может быть, только четверть, но от него задрожали стекла старинного "ЗИЛа". Прохожие задержали бег: кто, мол, тут балуется с транзистором?
