Вообще-то слово «эмбарасо» означает, во-первых, препятствие и помеху, во-вторых, смущение и замешательство, и только, в-третьих, то, что заимела Лиз, — беременность. О, как справедлива такая последовательность! «Помеха, замешательство, — размышляла сеньорита Лиз, — но ведь можно и родить — настоящего индейца майя, вождя, который воскресит дух древнего народа. Хотя какой дух, какого народа?» Мысли ее как-то путались. Она мрачно перечитала свои тетради и совсем раскисла.
Книга, в общем-то, получалась, но не совсем того содержания, которое предполагала Лиз, — скорее, эротико-островные новеллы. Да и то почти все, за редким исключением бритья и запаха, подходило к любому мужику, которого запросто повстречать и в Огайо, не тратя кучу денег на поездку через все штаты — североамериканские и мексиканские. Увы, ничего особенного, кроме беременности, на этом таинственном острове с ней не приключилось — вот в чем правда! «Этот чертов глобализм! — воскликнула сеньорита Лиз. — Локальный распад на фоне тотального глобализма! Надо ехать, пока не поздно, к эвенкам, эскимосам, монголам — возможно, там сохранилась еще этничность». «Погоди! — сказал Карлос, — Бог един? Если един, что ты имеешь против глобализма?» Но сеньорита Лиз, перестав что-либо слышать, утратив всякий интерес, начала собирать чемоданы. Она и не думала говорить, что уезжает рожать вождя. Даже когда отчаявшийся Карлос приволок козу на веревочке, чтобы показать еще одну традицию майя Лиз не отреагировала, то есть сказала резко: «Не порть козу, козел!»
И Карлос притих в легко шевелящемся безумии, размышляя, что предпринять, чем удержать, — она даже подаренную Страсть № 20 не укладывала в багаж.
Между ними, как беспокойный Юкатанский пролив, лежала ложь, и Карлос решил признаться. Вот что он сказал, опустившись на колени перед сеньоритой Лиз: «Прости, я не индеец майя! Я — прыжок назад в развитии человечества — „сальтоатрас“!»
Действительно, Карлос Хосе Абрахам Чиатуте был артистом, художником, танцором, кем угодно, но по сути дела он не был индейцем майя. О его родословной можно сказать следующее. Прабабушка испанка из провинции Нахера, а прадедушка мулат — помесь испанца с арабкой. От союза испанки и мулата происходят, как известно, «мориско», которые очень хороши собой. Так вот бабушка Карлоса сеньора Клаудиа была «мориско», а в дедушки попал худио, то есть еврей Абрам. В таком браке рождаются «чино», часто с курчавыми волосами, каким и вышел папа Карлоса сеньор Хосе, взявший в жены девушку по имени Чилпансинга из племени толтеков. Первенца их по роду, от «чино» и толтечки, следовало считать не иначе, как «сальтоатрас», то есть — «прыжком назад». Такова была кастовая, многопородная принадлежность Карлоса Хосе Абрахама Чиатуте Нахера, которая не говорила впрямую о вырождении — скорее, о возврате к истокам, — хотя, конечно, намекала.
