В баре мы и столкнулись с Петей вновь — уже как давние приятели. Он успел обследовать все закоулки здешнего чистилища, и был сражен туалетом.
— Слушай, — хлопал он меня по плечу. — Хоть мойся, хоть оправляйся! Так залюбовался, что позабыл, чего хотел! Теперь, видно, потерплю до самолета.
Вот так невероятно быстро у нас с Петей и установились самые доверительные отношения. Чистилище сближает.
Сходя по трапу в аэропорту Канкуна, мы сговорились встретиться часа через три у его отеля.
Долго ли пришлось ожидать, не знаю — время уже свернулось в подобие шерстяного клубка, из которого нитку не вытянешь.
Если о Шенноне поминалось как о чистилище, то надо признать, что отель «Пятое солнце» — это рай в Параисо.
Параисо, что тоже, как известно, означает в переводе с испанского «рай», — было вокруг. Нежное Карибское море, белый песок, кокосовые пальмы, девушки, уста которых готовы молвить слово — «хай».
Отель был крепкой райской настойкой, валящей с ног. Описывать его подробно это все равно, что пытаться пересказать прозой «Демона». Или «Капитал» стихами. Все так величественно! Все так просто! «На воздушном океане, без руля и без ветрил!»
Тут были водопады и озера, джунгли и прерии, попугаи и ящеры, хижины и дворцы, дерево и мрамор, плотность и зыбкость.
И вот именно из этой зыбкости возник уплотненный Петя Фетюков. Он заметно приосанился, лицо отяжелело, и глаза глядели, как у полководца, охватывая мир в целом, помимо мелочей вроде меня.
— Задержался, — изрек он. — Некоторые проблемы. Тут, куда ни плюнь, поголовные головоломки! Не ключ, а перфокарта! Щелочки, дырочки, кнопочки! Не знаешь, как в умывальнике воду пустить… — заключил сумрачно.
Впрочем, карибский бриз развеял Петину потрясенность. Сидя на пляже, он шнырял проказливыми глазками по сторонам, оглядывая северо-южно-центрально-американских, европейских и азиатских девушек. Видно, что совсем не прочь «попасти своих свиней», как говорил благословенной памяти Николай Лесков.
Можно было представить этих похрюкивающих, помахивающих скрюченными хвостиками свинок. Вот они рыщут по гигантскому подковообразному пляжу, тычась рылами именно туда, куда указывает горячее Петино воображение. Прямо на глазах из более или менее цивилизованных свиней превращаются в лесных кабанчиков, заросших серо-бурой щетиной. Один подбегает ко мне, толкает в бок и спрашивает:
— А у тебя-то, как отельчик? Сколько звезд?
— То ли две, — сказал я, с трудом очухиваясь от пляжной дремы. — То ли четыре.
