— На авось? Но что такое авось?
Князь рассмеялся.
— В самом деле, иноземцу не постигнуть. Да и я затруднюсь… Фатум, рок, судьба, — и он почему-то развел руками.
— Но и мы у себя верим в предопределение, во вмешательство фатума и неких высших сил в людские дела. Однако же у нас мирская и церковная власти стараются жить в полном согласии. Король не дает кардиналу слишком зарываться. Все в меру. Как говорится: Богу — богово, а Кесарю — кесарево.
— Не темните, граф. И у вас был свой раскол. А Лютер, а Кальвин?!
— Гм… — граф замялся. Этот русский вельможа знает о наших делах ровно столько же, сколь и мы. Если он столь наслышан о делах церковных, то и о светских наверняка еще лучше. Граф надеялся, что можно будет что-либо выгадать в сношениях с Москвой, что эти бояре все просты, как и все русские. Но, видно, это вовсе не так, хотя его уверяли в обратном.
Он, де Невиль, поселился в Немецкой слободе, среди иноземцев, с которыми находил общий язык. Русские называли эту слободу на свой манер — Кукуй или Кокуи. Странное словечко. Никто меж немцев, голландцев и иных насельников слободы не мог объяснить ему значение этого слова.
— Не скажете ли вы, князь, что обозначает слово Кукуй? — Он решил переменить тему, дабы ненароком не оскользнуться. Кроме того, он был любознателен по природе и даже несколько авантюрен. Предвидел, что составит записки о своей поездке по Москве и Московии, подобно всем остальным, побывавшим в этой огромной и загадочной державе. Таковые записки всегда находили издателей.
Графу только что исполнилось тридцать два года. Он находился в самой что ни на есть открывательской поре и потому пускался во все тяжкие, невзирая на трудности и опасности пути.
Он не открыл князю Василию, что служил двум государям, двум королям — Франции и Польши. Для князя он был француз. А на самом деле…
Да, на его способности полагались и в Версале. Он был из знатного рода. Ветви его простирались даже за Ла-Манш, в Англию. Там его предки занимали видные места при дворе королевы Елизаветы и были в родстве с герцогом Нортамберлендским.
Но сейчас он представлял особу польского короля Яна Собеского — короля-воина. Русь и Польша находились в давнем противостоянии. Его следовало преодолеть…
— Кукуй? — переспросил князь с легким смешком. — Кокуй, Кукуй, — принялся он перекатывать занятное словечко с губ на язык и обратно. — А леший его знает, я как-то не задумывался. Скорей всего, это некое звукоподражание: так простолюдины дразнят всякого иноземца. Как-де не толкуй, а все равно кукуй.
