Патрульная машина нетерпеливо забибикала.
— Дэрил торопит, — пояснил белый рейнджер. — А я лично к этому бифштексу из буйвола совершенно равнодушен, — добавил он, собираясь взять прибор.
Ракким ударил его по руке в момент выстрела, тем же движением рассек горло Джерри-Ли и метнулся к автомобилю. Чернокожий пытался достать пистолет, выскочить наружу, однако карбопластовый клинок, разнеся пуленепробиваемое стекло на тучу осколков, вонзился ему в шею.
Вздох Дэрила прозвучал необычайно громко. Веки его затрепетали крыльями мотылька.
Ракким выдернул нож. Кровь блюстителя порядка хлынула ему на руку. Теплая, но быстро остывающая в прохладном ночном воздухе. Люди умирают так быстро, так быстро теряют тепло… Бывший фидаин пошарил в кабине и выключил мигалку. Темнота успокаивала. Он прислушался к шуму реки, к стуку Лео по крышке багажника, затем подошел к первому из убитых.
Тот ничком лежал в пыли. Джерри-Ли, кажется, так звал его напарник. Кровь белого рейнджера казалась черной в лунном свете. Черное зеркало, отражающее звезды. Джерри-Ли и Дэрил. Приятно знать имена тех, у кого забрал жизнь. Ракким вздрогнул. Откуда это? Раньше он не стремился выяснить, как звали мертвых. Не считал убийство удачным ходом. Оно вообще не имело отношения к подсчету очков, и прибегать к нему следовало лишь в качестве последнего средства. По крайней мере, раньше. Ракким вытер руки о траву, затем принялся чистить их песком, тщательно обдумывая происшедшее. Глаза постепенно привыкали к темноте, и он вполне мог различить бегущую мимо реку. Чуть погодя в корнях мангровых зарослей возле берега бывший фидаин заметил торчащую из воды… крышку капота. Самый край. Сколько же автомобилей утопили рейнджеры, сколько трупов унесло течением? Оглянувшись на Джерри-Ли, он сплюнул.
Лео продолжал орать.
Ракким уже подходил к патрульной машине, когда багажник распахнулся. Выкатившись на землю с горстью проводов в кулаке, толстяк стал ловить воздух широко открытым ртом. Ему каким-то образом удалось отключить замок.
Отдышавшись, юноша увидел тело белого рейнджера. Следом за ним — окровавленный труп в салоне. У него подкосились ноги.
— Рикки, что ты наделал?
— Не могу поверить… не могу поверить, что ты это сделал. — Лео стучал зубами от холодного влажного ветра. Он опустил голову на ладони. — Зачем я позволил отцу уговорить себя участвовать в этом?
Вот нытик. Ракким привалился к спинке сиденья, ведя машину одной рукой. Верх он откинул еще на поляне. Фары «кади» единственные освещали ночную дорогу. Звезды, не поддающиеся исчислению, рассыпались по ясному небу. Бескрайние поля люцерны и сахарной свеклы наполняли воздух сладковатым ароматом. Сверчки выводили бесконечные завораживающие песни любви. В какой-то момент Ракким даже стал подпевать им, слившись с ними в единое целое. Никаких пределов. Никаких границ. Как он любил юг!
