Сара повернула голову, провожая зверя глазами.
— Устала? — спросил Ракким.
Она опустила стекло, и в машину ворвался шум дождя. Ветер растрепал ее волосы, наполнив салон чистым и возбуждающим запахом.
— Немного.
Сара положила руку ему на колено.
— У тебя достаточно дел… перед отъездом.
— Справлюсь.
Бросив взгляд на нее, он вернулся к наблюдению за дорогой. Несмотря на все совместные приключения, Ракким по-прежнему видел в ней маленькую девочку. На момент их знакомства Саре исполнилось всего четыре года, а ему — девять. Рыжебородый поймал на улице бездомного воришку, обчистившего его карманы, и привел к себе домой. Дети вместе росли на укрепленной вилле, играли и дрались, плавали и спорили, а когда восемнадцатилетний Ракким покинул дом, именно Сара проводила его до двери. Тринадцатилетняя, худая и нескладная, она поцеловала его и прошептала с уверенностью взрослой женщины: «Я выйду за тебя замуж». Он рассмеялся, а Сара говорила серьезно. Она тогда была умнее его. Была умнее и сейчас.
— О чем задумался? — услышал Ракким ее голос.
— Так, ни о чем. Просто иногда мне хочется, чтобы наша жизнь стала проще.
— А мне нет.
— Я знаю.
Впереди замаячила озаренная светом прожекторов Великая мечеть Саладина. Самая большая в городе мечеть фундаменталистов. Изящное здание с бирюзовым куполом, построенное на саудовские деньги руками правоверных. Обращенную к автостраде стену украшало восьмидесятифутовое мозаичное панно. Горбоносый парнокопытный еврей держал в руках атомную бомбу на фоне Нью-Йорка. По мнению Раккима, другое столь же безобразное зрелище следовало еще поискать. В качестве элементов мозаики ваятели использовали изречения из Корана, ловко обойдя запрет на изображение человека, хотя в данном случае человечность созданного ими образа представлялась по меньшей мере спорной. Когда открылась правда о взрывах, панно хотели заложить кирпичом, однако в прошлом месяце Верховный суд принял решение, согласно которому мозаика признавалась охраняемым законом религиозным текстом. Церемония открытия привлекла более двухсот тысяч зевак и транслировалась по всей стране.
Поначалу израильский «Моссад» и, как следствие, все евреи оказались реабилитированы, но затем в течение года вдруг появился ряд статей, где хорошо оплаченные ученые ставили под сомнение вину Старейшего. Следом за ними и политики вновь принялись обвинять сионистов во всех жизненных невзгодах, заявляя, будто тем удалось обмануть даже хитрого Рыжебородого. Примерно полгода назад в одном ночном шоу известный комик пошутил по поводу взрывов, возложив всю вину на русалок и эльфов. За репликой последовала тишина, потом зал взорвался аплодисментами. Полицейские службы всего мира по-прежнему разыскивали Старейшего, а средний гражданин Исламской республики уже не мог сказать с уверенностью, существовал ли тот вообще когда-нибудь.
