— Я с тобой! — быстро сказала Дженни.
— Хочешь переодеться? — предложил я. — Майку и штаны найду, а вот с обувью не уверен…
— Зачем? — удивилась Дженни. — В пижамах и пойдем, полгорода уже прошагали.
— Ну теперь-то у нас есть во что переодеться.
— Так кругом же одни ебанутые, — возразила Дженни. — Чего мы будем выделяться?
— Тоже верно, — согласился я.
* * *
В магазинчике было немноголюдно, и мы с Дженни неспешно шли вдоль стеллажей. Я рассматривал ценники и этикетки, которые попадались по пути.
— Знаешь, нет, — сказал я, наконец. — Совсем меня не отпускает. Даже и не думает. Наоборот, все сильнее и сильнее накрывает.
— Ты уверен? — нахмурилась Дженни.
Я кивнул на коробку с кексиками:
— Вот это ты видишь, например?
Дженни присвистнула.
— Нет, ну может русский у них не родной, что они так фразы строят? — предположила она. — Хотя не до такой же степени: «коньячный спирт» без мягкого знака, а «пшеничная мука» — с мягким…
— Да это как раз ерунда, — отмахнулся я. — Ты на сам рисунок посмотри. Что они с осликом делают?
— Ой, бля… — не сдержалась Дженни и испуганно закрыла рот ладошкой.
— Ведь такое случайно не нарисуешь, верно?
Дженни кивнула, еще раз посмотрела на рисунок и покраснела.
— Давай возьмем, — сказала она решительно. — Покажем кому-нибудь. С кафедры психиатрии.
Мы пошли дальше, взяли сосисок, овощей и хлеб. Дженни остановилась у корзины с плюшевыми енотами, вынула одного и принялась рассматривать.
— Нравится? — с готовностью спросил я. — Берем, будет у тебя енот.
Дженни молча помотала головой.
— Если ты хочешь меня спросить, что делают плюшевые еноты в продуктовом магазине… — начал я.
— Почему у него из жопы белые ленты? — перебила Дженни. — Почему?
Я пригляделся. Действительно, прямо из задницы енота торчал целый пучок белых лент. Было их там три штуки — широкие, жесткие, длинные, чуть ли не полметра, покрытые нескончаемыми абзацами убористого текста на всех языках мира.
— Там написано, как стирать, — неуверенно объяснил я.
— Как люди научились стирать? — насмешливо переспросила Дженни. — Статьи из Википедии?
— Так всегда делают, — уверил я. — Вообще всегда. На всех игрушках мира. Не спрашивай меня, зачем.
— Вшивают в жопу? — уточнила Дженни. — Намертво? Их же никогда оттуда не выдрать. Смотри!
Она вдруг намотала ленты на руку и потянула изо всех сил. Ленты не оторвались, но задница енота вдруг треснула, и на пол посыпалась пенопластовая крошка.
Дженни испуганно запихнула енота в глубину ящика, отскочила в сторону и принялась делать вид, что рассматривает этажерку с вином. Даже сняла одну из бутылок.
