— Нет! — мягко отстранилась она, поглаживая его по груди. — Просто мне только семнадцать, и я не хочу, чтобы у тебя были из-за этого неприятности!
Лейтенант вспомнил об имевшихся у него проблемах иного рода и подумал, что вероятность быть застигнутым целующимся с несовершеннолетней дочерью фронтового замполита просто меркла по сравнению с ними.
— Собирайся! — тихонько постучала она кулачком по его выпуклой груди. — Нас уже ждут! Кстати, я уговорила прапорщика отпустить с нами Степана и Машу.
Спросонья Лейтенант не смог осознать значения сказанного, а потому и не стал задумываться о том, насколько уместно было брать с собой на дискотеку двух зеленых мартышек с хулиганскими наклонностями. С трудом оторвав руки от ее теплого упругого тела, он повиновался и отправился умыться и переодеться. В приоткрытое окно с шумом врывался несущий прохладу океанский бриз.
Ночной клуб, в который прибыла ищущая приключений компания, оказался достаточно продвинутым для Анголы заведением. Уговорить стоявших на фейс-контроле негроидов пустить внутрь обезьян удалось лишь после щедрой взятки и обещания привязать приматов к столбу. Внутри стояла довольно новая и чистая мебель, тихонько переливались огни светомузыкального устройства. В туалетах не было запаха и имелась туалетная бумага. Последнее особенно впечатлило Рому, который, по его собственному признанию, сделанному перед дружно сказавшей «Фууу!» женской частью коллектива, в целях экономии пользовался газетой «Правда» и литературными шедеврами Брежнева Л. И. В клубе, в отличие от мест попроще, подавали не только ангольские «сервежу» (пиво) и «резерву» (пальмовую водку), но и более благородные напитки. Их подносили фигуристые негритянки с невозмутимыми лицами и чрезвычайно сексуальными задами, похожими на баскетбольные мячи, непонятно как помещавшиеся под тесными платьицами. Галина тут же заметила вожделеющие взгляды Романа и ревниво ткнула его кулаком в бок. Тот виновато улыбнулся. При появлении спиртных напитков Степан привычно потянулся к стакану Лейтенанта, но тот, помня об истории с брагой, немедленно заменил его стаканом с апельсиновым соком. Машка, нервно посуетившись в непривычной обстановке, успокоилась и принялась искать блох у своего приятеля, который от удовольствия скалил клыки и смешно дергал задними лапами.
В клубе играла ангольская (очень мелодичная и приятная, идеально подходившая для медленных танцев вдвоем) и европейская музыка. Последняя была с особым упором на итальянскую. Рок-н-ролл здесь явно не жаловали. Публика состояла преимущественно из представителей местной номенклатуры, строителей-югославов и советских военных. Для ангольских чиновников было делом принципа появляться в подобных заведениях исключительно с мулатками. Те, как одна, являлись пышными красотками примерно Таниного возраста. Номенклатурщики косо посмотрели на двух мартышек, но говорить ничего не стали. По-видимому, сказались заступничество шоколадных любовниц и спортивный внешний вид советских офицеров. В ближнем углу в полном одиночестве со скучающим видом коротал вечер за бокалом виски сухопарый джентльмен. Даже в Африке он не снял светлый летний пиджак с лондонскими «хвостами». Лейтенант тут же окрестил его «Англичанином». Англичанин бросил на членов прибывшей компании рассеянный взгляд, тут же безо всякого труда определил их национальную принадлежность, чуть дольше задержал взор на Тане и наконец вновь уткнулся в разбавленную содовой ячменную самогонку. Не исключено, что ее запах напоминал ему о родине, сочувственно подумал Лейтенант. Впрочем, он мог быть и токсикоманом, любившим нюхать жидкость, которой пропитывают шпалы.
