Рома, который успел загореть до черноты, со своими коротко постриженными светлыми волосами, выглядел как образцовый ариец с гитлеровских плакатов. «Наверное, — подумал Лейтенант, — его прабабка таки уединилась в сарае с немецким гренадером!» Впрочем, ему тут же стало стыдно за подобные мысли. Роман, с интересом поглядывая на грудь Татьяны, неизбежно выглядывавшую даже из достаточно целомудренного синего купальника «Адидас», рассказывал анекдот:
— На асфальтовой дорожке в военном городке встречаются два майора. Прошли, не отдав чести друг другу. Тут же поворачиваются и давай: «Ты чего мне честь не отдал? А ты чего? А я майор! А я тоже майор! А мне тридцать лет! И мне тридцать лет! А у меня жена! И у меня жена! А я в академию поступил! И я поступил! А у меня по боксу первый разряд! А у меня по борьбе! А я вешу восемьдесят кило!». И тут — бах! Второй майор замолчал и первому честь отдает! Тот опешил и спрашивает: «Ты чего?». А второй и отвечает: «А я ровно на двести грамм легче тебя! Потому что я на тебя хер ложил!».
Лежавшие на ослепительно белом песке Галя и Олег искренне рассмеялись над еще не самым пошлым военным анекдотом. Пока Лейтенант смущенно морщился, а Рома оглушительно ржал, обнажая прекрасные зубы, Татьяна молча встала и пошла к медленно набегающим волнам. Наш герой подавил в себе инстинктивный порыв немедленно подскочить и, как загипнотизированный, пойти вслед за нею.
— М-да, — философски заметил Рома, — будто в военных городках и не жила! Словно большевики ее из Смольного выгнали! Прямо в купальнике!
— Не приставай к девочке! — вступилась Галя, сидевшая упираясь руками в песок. — Ей еще и восемнадцати нет! И слава Богу, что отец толковый, вовремя в Москву перебрался! Не то что мой благоверный — полжизни по Союзу таскается!
Опытный Рома тут же оценил и игривый тон, и не совсем почтительное упоминание «благоверного», и слегка расставленные крепкие ляжки офицерской жены.
— А не искупаться ли и нам? — Рома выпрямился во весь свой почти двухметровый рост и протянул Гале крепкую руку.
Судя по лицу жены Семеныча, на котором вдруг появилось обреченно-покорное выражение уже принявшей внутреннее решение самки, Лейтенант мог смело поспорить, что рыцарский жест богатыря-блондина не останется без ответа. К сожалению, спорить было не с кем. Рома рывком поднял бойкую хохлушку (так, что она, кокетливо ойкнув, на мгновение прижалась к нему жаркой грудью в цветастом купальнике), и они направились к океану, вполголоса о чем-то беседуя. Судя по смущенно-смешливому тону Галины, они не поднимали ни тему уверенно набиравшего темп процесса ядерного разоружения, ни, уж тем более, перспективы решения жилищной проблемы в СССР к 2000 году.
