24 июля 1960 года два миллиона человек прочли в «The Sunday People» статью о битниках, рядом с которой была помещена фотография. Джона Леннона впервые увидела вся Британия. Джон — с бакенбардами, спускавшимися ниже мочек ушей, и в темных очках — занимал центральное место, лениво развалившись на заваленном мусором полу вместе с Биллом Харри, Родом Мюрреем и другими несколько смущенными битниками. У него был такой вид, как будто он спит в одежде.
Абзац, начинавшийся словами «Они пируют в грязи…», содержал расхожие рассуждения о студентах, призванные эпатировать отцов семейств из среднего класса — в домашних тапочках, мешковатых штанах и «скромных» кардиганах, которые щеголяют патриотическими лозунгами за завтраком и осуждают грядущую отмену обязательной воинской повинности — особенно прочитав о том, как один битник из Лидса уклонился от службы в армии, «притворившись психически больным». Эти благонадежные главы семейств приветствовали бы возврат к тем временам, когда хорошая порка вернула бы этих лоботрясов на путь истинный — вместе с другими бездельниками по всей стране, живущими на пособия, которые выплачиваются из налогов тех, кто старше и законопослушнее, и пытаются — так здесь написано — «обрести счастье посредством медитации». Какая, к черту, медитация, когда счастье — это собственный дом?
Расследование «The Sunday People» только подтвердило то, о чем уже все догадывались и что на страницах газеты описывалось следующими словами: «…это нельзя назвать настоящей оргией — но они становились слишком буйными». Журналист описывал такие отталкивающие подробности, как бесчисленные жирные пакеты Из-под рыбы с жареной картошкой, переполненные пепельницы, пьяного субъекта, который лежит на лестнице, уткнувшись лицом в лужу собственной рвоты, кусок пластика в коридоре, выбитый гостем, изо всех сил стучавшим в дверь. Снаружи кучи гниющего мусора подпирали ограды домов с осыпающейся штукатуркой. Строения теснили друг дружку, как пьяные, возвращающиеся домой после закрытия питейных заведений.
«Большая часть этой статьи была либо откровенной ложью, либо сильным преувеличением, — протестовал Род Мюррей. — Конечно, мы делали глупости. По молодости все их делают — правда? Не думаю, что мы сильно отличались от других. Или были такими уж плохими».
От этой статьи берет начало живучая легенда, что Джон Леннон спал в гробу на Гамбьер-террас, хотя в действительности он появлялся там ненадолго, но затем вдруг чувствовал потребность вернуться домой, в Мендипс, где в сахарнице всегда был сахар, в кувшине молоко, где на блюдцах стояли чашки без щербинок, а стол был накрыт вышитой скатертью. Там он, не отрываясь от шедшего по телевизору ковбойского фильма, быстро поглощал все, что приготовила ему тетя Мими, затем погружался в горячую, ароматизированную воду, налитую в ванну голубого цвета, после чего отправлялся спать в собственную маленькую комнату.
