Жак боялся взглянуть на Жермену. То-то бы он удивился, если бы увидел, что она не смеется. Она улыбнулась. Встала.
-- Милая мамочка Лили, -- воскликнула она, -- в своем репертуаре! -- и по-свойски потрепала ее по колену.
Вошли Луиза и Махеддин. Встреча их, казалось, не обрадовала, особенно Махеддина.
Может ли писатель всунуть в середину книги историю, выходящую за ее пределы? Да, если эта история уточняет характеристику одного из персонажей. Так вот, следует уточнить, что Луиза была добрая душа, но истая Сюплис-Шампань.
Во времена, предшествующие началу этой книги, Луиза танцевала в "Эльдорадо". Четверо школяров ходили туда ей аплодировать и бросать к ее ногам букетики фиалок. Первого января они отважились подарить ей кулон. Самый отпетый стянул у какой-то престарелой родственницы изумруд. Он простодушно согласился предоставить жребию решать, кто преподнесет подарок. Жребий пал на самого робкого. Луиза поблагодарила небрежной лаской. Они решили, что изумруд для актрисы -- мелочь, капля в море. Никто не вспомнил, что море именно из капель и состоит.
Спустя долгое время после заключительного эпизода нашей книги, робкий подросток, с тех пор ставший дипломатом, где-то встретил Луизу. Пустились в воспоминания.
-- Помните, -- сказала она, -- тот кулончик под изумруд? Я его отдала матери. Она с ним не расставалась. Велела так и похоронить ее с этим кулоном.
Дипломат признался, что изумруд был краденый и настоящий. Луиза побледнела.
-- Вы можете в этом поклясться? -- спросила она. И он не решился поклясться, ибо у Луизы в тот миг было лицо гробозора.
Вернемся на улицу Моншанен.
Излюбленным местом обеих парочек был скейтинг. Туда они и направились. Бармен и инструкторы были их добрыми знакомыми.
Молодой человек с лицом белошвейки, в плаще с капюшоном и жемчужном колье крутился между столиками, улыбаясь одним, задевая других, кричал, что еще круг -- и его стошнит. Отработанные модуляции его голоса напоминали нелепые выверты стиля модерн.
В любом другом месте этого монстра побили бы камнями. Здесь он был неким фетишем. Его обласкивали, всякое его слово в свой адрес почитали за честь. Он приветствовал Жермену и Луизу рукопожатием, а мужчин -- кокетливой ужимкой.
Темная сторона Жака тщетно передавала его светлой стороне ощущение морального дискомфорта. Он принял этот рваный ритм, приспособился к нему. Он шел по крышам походкой лунатика, и голова у него не кружилась.
Монстр соизволил на минутку подсесть к ним. Приглушенным на это время голосом он расхваливал кольца Луизы. Демонстрировал свои. Рассказывал про налет полиции.
