Фрэнсис глянула на сына и заметила, что он тоже повторил это движение, сопереживая.
— Видишь ли, — продолжала Юлия, пока ложка проделала повторное путешествие в кружку с бульоном, — я твоя приемная бабушка. А я не разрешаю своим детям и внукам вести себя глупо. Ты должна понять меня, Сильвия…
Ложка нырнула в рот, последовал еще один глоток. И снова Эндрю глотал вместе с Сильвией.
— Ты ведь умная и красивая девочка…
— Я гадкая, — послышалось из подушек.
— Мне так не кажется. Но если ты решила быть гадкой, то рано или поздно станешь такой, а я, как я уже тебе говорила, ничего подобного не позволяю.
Ложка отправляется в рот, глоток.
— Во-первых, я прослежу за тем, чтобы ты снова стала здоровой, а потом ты пойдешь в школу и сдашь пропущенные экзамены. После этого ты поступишь в университет и станешь врачом. Вот я не стала врачом и очень сожалею об этом, но теперь ты вместо меня научишься лечить людей.
— Я не могу, не могу. Я не вернусь в школу.
— Почему не можешь? Эндрю говорил мне, что ты хорошо училась, пока не стала глупить. Ну-ка, возьми кружку и допей сама, что осталось.
Наблюдатели на площадке затаили дыхание — ведь это мог быть кризис. Предположим, Тилли… Предположим, Сильвия откажется от кружки с живительным бульоном и снова засунет в рот палец. Предположим, она снова сомкнет губы. Юлия держала кружку возле тонкой руки — не той, которая сжимала детское одеяльце, а бессильно лежавшей на коленях.
— Бери.
Рука дрогнула, но вот пальцы ожили, и Юлия осторожно вложила в них кружку и сжала маленькую ладонь вокруг теплой керамики. Рука самостоятельно поднялась, кружка достигла губ, и…
— Это так трудно, — шепнула девочка.
— Конечно, я знаю.
Дрожащая рука поднесла бульон к губам. Юлия поддерживала кружку. Девочка отхлебнула, глотнула.
— Мне будет плохо, — сказала она.
— Нет, не будет. Пей, Сильвия, не разговаривай.
Снова Фрэнсис и ее сын ждали, что будет дальше. Сильвию не вырвало, хотя позывы были, и она подавила их, однако Юлия просто сказала:
— Прекрати это.
Тем временем с «мальчишеского» этажа по лестнице спустился Колин, а за ним — Софи. Они остановились. Лицо Колина вспыхнуло пунцовым светом, а Софи при виде Фрэнсис то ли заплакала, то ли засмеялась (а может, то и другое вместе) и чуть не убежала обратно, но вместо этого подбежала к ней, обняла и сказала:
— Милая, милая Фрэнсис!
Уже без слез она сбежала по лестнице на кухню.
— Это совсем не то, что ты думаешь, — сказал Колин.
— Я ничего не думаю, — ответила Фрэнсис.
