И вот Фрэнсис оказалась перед необходимостью написать основательную, длинную и взвешенную статью как раз на эту тему. Она уже сожалела о том, что согласилась принять предложение газеты, которое вынуждало ее занять четкую позицию по целому ряду вопросов, тогда как ей свойственно учитывать взгляды разных сторон и выражать собственное мнение не более чем одной фразой: «Да все это так сложно».
В последние годы Фрэнсис относилась к воровству особенно негативно, и дело тут было не столько в ее воспитании, сколько в десяти годах непрерывных призывов Джонни к всевозможным видам антисоциального поведения; все это чем-то напоминало партизанскую войну: нанести удар и скрыться. Однажды до нее дошла простая истина: для Джонни Революция — это не что иное, как шанс обрушить себе на голову все что можно, как это сделал Самсон. Он и его приятели мечтают о том, чтобы направить на мироздание горелку и спалить все, а потом, ну это же так просто — построить на выжженной земле новое общество по своему образу и подобию. Оставалось только удивляться, как Фрэнсис не поняла этого раньше, настолько очевидно все было, но в то время перед ней встал еще один вопрос: на что рассчитывают эти будущие строители новой жизни, если они не в силах организовать свою собственную жизнь? Что и говорить, мысль бунтарская, опередившая свое время на много лет (по крайней мере, в тех кругах, в которых вращалась Фрэнсис), и в душе у нее поселилась эмоция, которую она признала далеко не сразу. Фрэнсис стала считать Джонни… не обязательно называть кем именно… Она наконец-то очень четко определила для себя, как относиться ко всем этим идеям и разговорам Джонни, но в то же время полагалась почему-то на ауру надежды, оптимизма, которая окружала его, его товарищей, все, что они делали. Фрэнсис ведь тоже верила — правда, не отдавая себе в этом отчета, — что мир становится лучше и лучше, что все они едут на эскалаторе прогресса и что болезни настоящего постепенно растворятся и все люди окажутся в новом счастливом, здоровом времени. И когда она стояла на кухне и раскладывала «детворе» еду по тарелкам, видя их юные лица, слушая их непочтительные, уверенные голоса, ей казалось, что она молча обещает им это светлое будущее. Откуда в ней это обещание? От Джонни, Фрэнсис впитала его от товарища Джонни, и пока ее мозг был занят критикой — с каждым днем все более жесткой, — на подсознательном, эмоциональном уровне она верила Джонни и его смелым новым мирам.
