И если тебе неизвестны два случая, то один ты знаешь наверняка.
Те из нас, которые идут дорогой Саула, нередко распинают среди нас Давидов.
— Но кто может знать, где — Давид, а где — Саул?
— Знает Бог. Но Он не скажет.
Будешь ли ты настолько уверен в том, что твой царь — Саул, а не Давид, что пожелаешь занять
место Бога и пойти войной против своего Саула? Если так, то позволь поблагодарить Бога и
поблагодари Его сам за то, что тебя не было во дни Голгофы.
Что же тогда ты можешь сделать? Очень мало. Возможно, ничего.
Однако время скажет о твоем вожде очень многое.
И то же течение времени, и то, как ты реагируешь на этого вождя, — будь он Давид или Саул, — раскроет очень многое о тебе.
Вспоминаю дни древние
Через два поколения после этих событии некий молодой человек с чувством героя вступил в армию Израиля под предводительством нового царя. Вскоре до него стали доходить легенды о славных храбрецах Давида, и он твердо решил узнать, не остался ли кто-либо из них в живых, и если да, то непременно найти его, хотя, по подсчетам, такому человеку должно было бы быть более ста лет от роду.
И такой человек нашелся. Немедленно разузнав о нем наш герой поспешил к его жилищу. С волнением он постучал в дверь. Когда та медленно открылась, юноша увидел перед собой беловласого великана, лицо которого покрывало множество морщин.
— Не вы ли, господин, один из храбрецов Давида, из далекого прошлого, один из тех, о коих мы так много слышали?
Старик долго смотрел на молодого человека, на его одежду и воинские доспехи. Затем старческим, но твердым голосом, не отводя взгляда от лица юноши, он произнес:
— Если ты спрашиваешь, не я ли бывший вор и пещерный житель, последовавший за плаксивым беглецом, то да, это я. Я был одним из «храбрецов Давида».
И хотя в словах старика звучала непочтительная усмешка, при последней фразе он с достоинством выпрямился.
— Но… почему Великого Царя вы называете слабаком? Разве он не был величайшим из всех правителей?
— Он не был, конечно, слабаком, — ответил старик. Затем, поняв причину, по которой этот увлеченный юноша стоял у его двери, он добавил мудро и мягко: «Но и великим вождем он не был тоже».
— Что же тогда, господин? Ведь я пришел узнать про Великого Царя и про его… храбрецов. В чем же было тогда величие Давида?
— В тебе, я вижу, говорит честолюбие юности, — сказал старый воин. Очевидно, ты мечтаешь и сам однажды повести людей. Помолчав, он продолжил задумчиво. Да… я расскажу тебе о величии моего царя, но мой рассказ может удивить тебя.
