. Читая рукописи о нравах Древней Греции, наблюдая обнаженные тела юношей, загоравших на берегу реки Червелл, Уайльд задумывался о существовании своеобразных отношений между молодыми людьми, с которыми был знаком. И именно тогда он влюбился в необычайно красивую юную ирландку Флоренс Болкомб, которая представлялась ему совершенно недоступной.
Вместе с Фрэнком Майлзом Оскар уехал в Коннемару, чтобы поработать над рецензией на книгу Джона Саймонса[77] «Исследования греческой поэзии». Столь тесные отношения с Майлзом вызывали удивление у Хардинга и Уорда, которые с некоторым оттенком ревности вынуждены были признать, что Фрэнк и Оскар стали неразлучными друзьями. В Дублине, Лондоне — они постоянно были вместе, на обедах и в театре, среди художников и артистов. Они аплодировали Генри Ирвингу в «Макбете», Нелли Бромли в постановке Майлхака и Алеви, встречались с Эллен Терри и Лилли Лэнгтри, их принимали как в художественных мастерских, так и в светских салонах, где их вполне невинные отношения встречали лишь улыбку.
По возвращении в Дублин Оскара ожидали проблемы, связанные с вступлением в наследство отца, и заботы по обеспечению будущего матери. Тем более что помощи от брата Уилли ждать не приходилось, ибо хотя он и стал с недавних пор журналистом в Лондоне, чаще всего его видели за столиком в «Кафе Рояль» перед неизменной бутылкой коньяка, вечно грязного и неопрятно одетого, этим он очень напоминал отца.
И снова Оксфорд, где Оскара ожидал предпоследний учебный год. Он начал носить клетчатый сюртук, серые брюки и забавный котелок, которые делали его оригинальным, не выделяя, однако, из толпы студентов во время прогулок по парку вокруг колледжа Св. Магдалины. Впрочем, свойственная ему в это время насмешливая улыбка дает понять, что сам Оскар уже не слишком доверял чрезмерно яркой маске своего персонажа. Несмотря на то, что недавняя смерть сводного брата Уилсона вновь обратила его взор на католическую церковь, в ноябре 1876 года Оскар вступил в ряды франк-масонов, считающихся извечными противниками религии. 27 ноября его допустили на масонский обряд тридцать третьей степени в Оксфорде, а это ни в коей мере не совместимо с верой в Бога. «Недавно я сделался ярым приверженцем масонского движения, и мне действительно будет очень жаль отказываться от него, если я, наконец, решусь уйти от протестантской ереси»[78].
Благодаря протекции сэра Дэвида Роберта Планкета[79], Оскар сделал еще один шаг в лондонское высшее общество: его приняли в клуб Св. Стефана, расположенный на набережной Виктории, членство в котором было необходимым атрибутом для любого, кто желал считаться джентльменом. Он написал стихи и посвятил их новому другу, который так будоражил его мысли и воображение, словно на свете не было ничего более возбуждающего. И это при том, что, с одной стороны, Оскар не прекращал засыпать пламенными письмами Флоренс, чувство к которой отнюдь не угасло, а с другой, — поднялся на еще более высокую ступень, будучи представленным герцогине Вестминстерской.
