Отчаявшись, он решил обосноваться в какой-нибудь части страны, где его никто не знал, и, к великому нашему несчастью, выбрал юго-запад Англии. Найдя здесь место, которое, по его мнению, было прямо-таки создано для него, он поселился здесь со своей семьей и несколькими родственниками. Это место, прозванное впоследствии Долиной Дунов, было со всех сторон окружено скалами; его легко было защищать и невероятно трудно штурмовать.
Вначале мы, местные жители, помогали Дунам кто чем мог: приносили бекон, сидр, баранину и прочее, да и Дуны первое время вели себя по-людски. Вскоре, однако, приезд Дунов потерял свою новизну, и, к тому же, добрый наш народ здраво рассудил, что даже джентльмен обязан работать или платить тому, кто работает на него. В такой плодородной долине, говорили люди, грех не пахать и не се ять. И тогда молодые Дуны, подросшие к тому времени, все необходимое стали забирать без спросу.
Вначале Дунов было не более дюжины, но они плодились и размножались просто на диво. То ли оленье мясо пошло им на пользу, то ли эксмурская баранина, а может, свежий ветер с вересковых пустошей подействовал на них самым живительным образом, но чем быстрее здоровели Дуны, тем быстрее увядала их дворянская честь. Когда они пожаловали в наши края, с ними были несколько женщин их круга, но время шло, и они стали похищать дочерей наших фермеров. Неволей иль волей попадали наши девушки в Долину Дунов, но, справедливости ради, должен признать, что слезы на их румяных щечках задерживались ненадолго.
Большинство наших мужчин, по сравнению с Дунами, выглядели просто недомерками. Конечно, физической силы нашему брату тоже было не занимать, но ростом, статью и обхождением мы не шли ни в какое сравнение с Дунами.
Если бы, в ответ на разбой, все честные люди договорились между собой и выступили разом, думаю, проклятую долину можно было бы взять штурмом, а незваных гостей выкурить из лесной дубравы. Но, отдавая должное благородному происхождению Дунов и жалея их за пережитые невзгоды, сквайры [15], фермеры и пастухи первое время только ворчали и предпочитали смотреть на безобразия сквозь пальцы, не принимать их всерьез. А сыновья и внуки сэра Энсора Дуна между тем подрастали, не чтя законов, не зная милосердия. И только когда их руки обагрились кровью, когда, заслышав самое имя «Дун», женщины стали прижимать к себе детей, а мужчины бледнеть от страха, тогда им стало не до смеха, и мы поняли, что дело зашло слишком далеко.
