— Ты что, кинуть нас хочешь?
Ващенко проявил упорство.
— Я хочу посмотреть деньги,— сказал он.
Герман сделал знак рукой коротко стриженому, стоящему у дверей. Тот достал из кармана пистолет с глушителем...
В это время Шерстобитов сидел в машине. Он поймал на приемнике любимую радиостанцию и наслаждался звуками музыки, барабаня в такт пальцами по торпеде. Мысленно Шерстобитов вновь и вновь уносился на далекое Средиземноморье.
На набережной, недалеко от белой «девятки», ближе к дому Германа, стояло еще несколько машин. Когда двое подручных Германа вышли из подъезда, они заглянули в первую, и, убедившись, что в ней никого нет, пошли к следующей. Не замечая их Шерстобитов продолжал слушать музыку...
В квартире Германа повисла тяжелая пауза. Коротко стриженый держал в руке наведенный на Ващенко пистолет
— Вот что, Сережа,— сказал Герман,— либо ты звонишь своему приятелю, и он приносит картину, либо случится беда.
Оценив ситуацию Ващенко принял решение.
— Хорошо,— сказал он.— Где телефон? Герман подал гостю телефон. Ващенко набрал номер.
— Да,— раздался в трубке голос Шерстобитова.
— Сваливай! — крикнул Ващенко.
В ту же секунду он схватил со стола тяжелую пепельницу и метнул ее в стриженого. Однако тот успел увернуться...
Когда Шерстобитов получил сигнал об опасности от Ващенко, он инстинктивно оглянулся по сторонам и увидел двух подручных Германа, приближающихся к его машине. С одним из них он встретился взглядом. Холодная волна прокатилась по телу незадачливого грабителя. Он резко завел машину, включил скорость, нажал на газ и сорвался с места. Подручные Германа бросились за ним. На набережной было пустынно. «Девятка» Шерстобитого резко набрала скорость и скрылась за поворотом...
Между тем в квартире Германа происходила экзекуция Ващенко. Окровавленный продавец картины был пристегнут наручниками к батарее. Хозяин квартиры встал с кресла и, подойдя к окну, посмотрел на свою жертву.
— Зря ты это сделал, брат,— сказал он.— Картину вы нам все равно отдадите. Только так ты бы ушел отсюда сразу, а теперь тебе придется провести время здесь, пока твой друг картину нам не притащит.
