— Пожалуйста, — согласился Волков.
— Вы не составите компанию?
— Спасибо, в другой раз.
Собеседники расположились за угловым столиком.
— Скажите, Сергей, вы давно знали Самойлова? — спросил оперативник.
— Я познакомился с ним, когда начал работать в «Золотом интеллекте».
— Когда это случилось?
Ведущий телеигры задумался.
— В начале весны, — произнес он. — Кажется, в конце марта.
— Каковы были ваши отношения?
— Можно сказать, приятельские. Мы как-то сразу почувствовали, так сказать... родство душ.
— В чем это выражалось?
Зверев сделал глоток коньяку.
— Дело в том, — произнес артист, — что он, так же как и я, понимал толк в женщинах. Случалось, мы устраивали у него вечеринки вчетвером. С девушками, как правило, знакомился я, мне это делать было сподручней. Все-таки я на сцене, так сказать, в центре внимания. Но Леша умело поддерживал компанию.
— Как часто вы вместе проводили свободное время?
— К сожалению, не слишком часто. После выхода телеигры, меня стали часто приглашать в качестве ведущего в клубы и на концерты. Свободного времени оставалось мало. У меня и сегодня через два часа вечеринка в «Полюсе». Хотите сходить?
— Спасибо. Значит, несмотря на родство душ, встречались вы не часто?
— Да. К тому же в последнее время у Леши появилась новая приятельница, которую он никому не показывал, но с которой постоянно встречался.
— Откуда вам это известно?
— Несколько раз видел ее в его машине. Симпатичная дамочка.
— А почему он ее никому не показывал?
— Чужая душа потемки. — Зверев пожал плечами, сделал глоток из рюмки и вынул из пачки сигарету.
— Я думаю, то, что случилось с ним, не было случайностью, — произнес он, закуривая.
— Почему вы так считаете?
— Каждый раз, садясь в его машину, я давал себе слово, что делаю это последний раз в жизни.
— Отчего же?
— Вы бы видели, как он гонял! Изображал из себя Шумахера. От него и машины, и пешеходы в сторону шарахались. Я всегда ему говорил: «Леша, не спеши. Тише едешь, дальше будешь». Но для него быстрая езда была как наркотик.
— Зверев допил коньяк. — Вот и доездился, — вздохнул он.
В аппаратной в это время Дукалис разговаривал с режиссером Никитой Корольковым.
— Никита Васильевич, что вы можете сказать о Самойлове? — спросил оперативник.
— Честно говоря, ничего особенного.
— И все-таки.
— У меня, как у режиссера, к нему претензий не было. Парень толковый, знал свое дело. По сравнению со своими коллегами он был куда профессиональнее. А главное...
— Что?
