Мы с немкой стали разговаривать. Она сказала, как ей было страшно, когда он умер, и я рассказала, как перепугалась. Весь самолет говорил об этом. Но через какое-то время и это умерло.
Стюардессы продолжали свои обходы, капитан объявил о прискорбном случае, и на экране появилась температура за бортом и во Франкфурте.
Сели во Франкфурте с опозданием в четверть часа, что представляло катастрофу для Люфтганзы. Они полчаса извинялись, что это бывает у них исключительно редко, но они надеются, что мы понимаем, ведь случилось то, что случилось.
Я вышла из самолета в рукав, который вел в терминал. Смешалась с остальными пассажирами. Множество монголоидов со всевозможными оттенками кожи и разрезами глаз, и масса белых с лицами мне до сих пор незнакомыми. Я растворилась в этой толкучке в поисках туалета. Нашла. Зашла в один и чуть не вырвала. Зашла в другой. Справилась. Вышла и глянула на себя в зеркало. Сказала себе: «Прекрасно! Твоя кожа…» Вытащила из сумки крем для лица, потом сбрызнула водой волосы. Вышла назад, туда, где пол устелен черным линолеумом, устроилась в маленьком баре и попросила колу. Меня спросили — может дайет, я ответила, что нет. Рядом сидели немцы или австрийцы, и пили пиво. Я понимала, что тяну время. У меня оставалось еще три часа до взлета в Амстердам, куда я направлялась, и мой чемодан прибудет прямо туда. Мне нужно было только взять чемодан покойного, если я этого хочу. Была бы я приличной дамой, или бы мне хотелось поиграть с судьбой, — а так, я не знала, хочу ли я этого. Чего я хочу… Мне принесли пепси вместо колы, которую я люблю. Выпила только потому, что хотелось пить, и отправилась на поиски чемодана.
Там уже не осталось пассажиров рейса из Сингапура. Издалека я увидела немку, целующуюся с некой девицей так, что было ясно — они лесбиянки. «Отлично, они лесбиянки», — пробормотала я и заметила чемодан умершего, который подъезжал ко мне на дорожке.
И хотя я — самый не параноидный тип на свете, в самом деле, нет, мне казалось, что прибывшие из Сан-Франциско — а их чемоданы тоже уже начали появляться на ленте — знали, что этот чемодан, уже час катающийся здесь, он мой только «как будто». Я сняла его и поставила на тележку, что была рядом. Одна американка сказала мне: «Икскьюз ми, если Вам нужна тележка, пройдите вон туда и за две марки Вы ее получите». Я поблагодарила, взяла чемодан, и удалилась.
Он действительно был легкий, но раздутый. Я подумала, что там внутри какой-то воздушный шар. Покойник его надул, положил в чемодан, а сам лопнул в самолете.
