Не с того ли времени идея божественной власти царей Московских и всей Руси победила окончательно и бесповоротно.
А теперь Псков не поддержал бы новгородцев, захоти они и в самом деле переметнуться к ливонцам. А он вообще ни о чем таком не слышал. Однако важно ли все это, если самодержец решил для острастки пустить немного крови своим холопам и пополнить заодно свою казну богатством живущих в достатке псковичей.
В субботу второй недели Великого поста царь разбил лагерь близ монастыря Святого Николая, на Любатове, со стен которого был виден Псков. Сам Иван Васильевич определил себе и ближним своим боярам ночлег в монастыре, где стараниями братии вскоре была приготовлена пышная трапеза. Мыслил ли он повторить расправу, подобную свершенной в трапезной Софийского храма, это так и осталось тайной за семью печатями, но как судили опричные бояре и дворяне, они ждали царева слова с минуты на минуту и были готовы приступить к бойне.
Увы, все изменилось, можно сказать, мгновенно: в трапезную с визгом влетел юродивый Силос, почитаемый как великий прорицатель и отшельник. В руке, именно в руке, как на блюде, держал кусок свежего, еще кровоточащего мяса.
— Великий царь! Вот к столу твоему. Не сытен постный стол?
Подавив гнев, Иван Васильевич (юродивые на всей Русской земле неприкасаемые) ответил довольно спокойно:
— Пост нынче, Силос.
— Тебе ли блюсти пост? Забывший Бога разве думает о посте?
— Вон его! — гневно прошипел царь, и тройка опричников подхватила было под руки юродивого, но он отмахнулся от них.
— Божий человек сам уйдет, если его гонят. Но только тогда, когда скажет все, о чем знает через видение от Всевышнего полученное. Я, Иван, смерти не страшусь. Как Бог судит, но не ты. Сам бойся смерти. Придет срок, и ты пожнешь полной мерой, что нынче сеешь. А мясо-то возьми. Насыться сегодня, чтоб не алкал завтра, и опричникам: — Ухожу. Не злобствуйте против Божьего человека, не берите смертного греха на душу.
Сейчас стукнет грозный царь кулаком по столу и крикнет опричникам: «В пыточную!» Изольет бессильную злобу свою на настоятеле и чернецах, но…
Встал Иван Васильевич и, бросив: «Трапезуйте», пошел из палат настоятеля монастыря во двор. Малюта — за ним. Повелев Богдану:
— Не отставай.
Настоятель тоже поспешил за ними.
Во дворе, постояв немного в задумчивости, Грозный решительно направился к главным воротам, вызвав тем самым недоумение и у Малютьг с Богданом, и у настоятеля монастыря. Но не станешь же интересоваться, какая блажь случилась у царя. Идут следом. Готовы к любым неожиданностям.
