Потом мировая революция куда‑то исчезла. Но не исчезли ожидания. Ведь вот же она, только что была на пороге.
И снова её призрак забрезжил во время войны с Польшей.
Именно тогда Троцкий призвал «через Польшу распахнуть дверь коммунистической революции в Европе». Именно тогда призвал Тухачевский в своём знаменитом приказе «Вперёд, на Запад! На Варшаву! На Берлин!.. На штыках мы принесём трудящемуся человечеству счастье и мир».
Казалось, всё сказанное разделялось тогда всем большевистским руководством без исключения. Во всяком случае, для беспартийной публики это выглядело именно так. На самом деле, даже и тогда далеко не все деятели партии так уж безоглядно веровали в неизбежность мировой революции. То есть, случись она тогда на самом деле, никто и никак не отказались бы от её поддержки. Произойдёт — хорошо. А вот, если не произойдёт — надо что‑то думать, как быть в этой ситуации. Во всяком случае, конечно, не бросать безоглядно все ресурсы на одну только эту цель, как полагало тогда большевистское руководство. Только война, партийная дисциплина, да ещё и непререкаемый авторитет в партии Ленина, ставящего на мировую революцию, заставляли тогда этих людей не высказывать особое мнение по этому вопросу. Потому что вопрос этот носил не тактический, а стратегический характер, был одним из краеугольных камней большевистского учения. Усомниться в нём значило поставить себя вне партии.
Но даже и тогда находились люди, которые могли пытаться остудить горячие головы, бредящие «походом на Европу». В тот момент, когда Красная Армия воевала с поляками ещё только под Киевом, прозвучал, например, такой вот трезвый голос.
25 и 26 мая 1920 года в «Правде» была опубликована статья Сталина «Новый поход Антанты на Россию». Там, в частности, утверждалось:
«…Тыл польских войск в этом отношении значительно отличается от тыла Колчака и Деникина к большей выгоде для Польши. В отличие от тыла Колчака и Деникина, тыл польских войск является однородным и национально спаянным. Отсюда его единство и стойкость. Его преобладающее настроение — «чувство отчизны» — передаётся по многочисленным нитям польскому фронту, создавая в частях национальную спайку и твёрдость. Отсюда стойкость польских войск. Конечно, тыл Польши не однороден (и не может быть однородным!) в классовом отношении, но классовые конфликты еще не достигли такой силы, чтобы прорвать чувство национального единства и заразить противоречиями разнородный в классовом отношении фронт. Если бы польские войска действовали в районе собственно Польши, с ними, без сомнения, трудно было бы бороться…»
