Проходя через длинный зал, она увидела дона Андре, входящего с противоположной стороны.
— Вы не поехали с сеньоритами? — удивился он.
— Я не знала, что они куда-то поехали.
— Полагаю, они решили попить кофе с друзьями.
— Я писала в саду. Но в любом случае я не хотела никуда ехать. Дон Андре, у вас нет почтовых марок? У меня закончились.
— Разве вам не положили марки в письменный стол?
— О, я не посмотрела. Возможно, положили.
— Ну, что ж, зайдите ко мне в кабинет, и я дам вам марки, если их забыли положить.
Они вместе вошли в его кабинет. На этот раз шторы были раздвинуты, и комнату заливал яркий солнечный свет, делая ее еще более привлекательной. Венеция поняла, почему он так часто уединяется здесь. В личном кабинете его никто не беспокоил и он был защищен от болтовни и банальностей своих племянниц. Здесь он беседовал с сеньором де Квеведо, отцом Игнасио и другими мужчинами, посещавшими его по дружбе или по делу.
Он вынул из ящика папку, открыл ее и, оторвав лист с марками, протянул ей:
— Я думаю, что вам сегодня грустно, сеньорита.
— Грустно? Вовсе нет. А почему я должна грустить, сеньор?
— Потому что уехал ваш большой друг Тоби.
— Нет, нисколько, — улыбнулась Венеция. — Я думаю, что сеньориты больше, чем я, расстроены его отъездом.
— Вы очень легко относитесь к отношениям с друзьями, сеньорита.
— К отношениям с Тоби — конечно. Он просто старый приятель. Скорее друг моего брата, чем мой. — Девушка насторожилась. В голосе сеньора улавливалось нечто большее, чем случайное замечание.
— У меня сложилось другое впечатление.
— Значит, у вас сложилось неверное впечатление, сеньор. Между мной и Тоби ничего нет.
— А мне показалось, что есть, и немало, — твердо возразил он.
— Вы собираетесь прочесть мне еще одну лекцию? — В голосе Венеции прозвучала нотка предупреждения, которую распознали бы ее близкие и даже недисциплинированные ученицы. Но если сеньор и расслышал, то не обратил внимания.
— Если вы хотите, чтобы я поверил в то, что вы говорите правду о себе и этом молодом человеке, вы не должны включать освещение бассейна.
Венеция презрительно передернула плечами.
— О, вы подсматривали, — фыркнула она.
— Вы называете подсматриванием, когда кто-то привлекает к себе внимание, включая свет? Я был в своей комнате, и этот свет немедленно привлек мое внимание. Я полагаю, любой случайный наблюдатель подошел бы к окну, чтобы посмотреть, что делается внизу.
— Ни один наблюдатель, случайно или нарочно оказавшийся возле окна, не мог бы заметить ничего предосудительного, — холодно парировала Венеция.
