Она хотела все понять и хорошенько обдумать.
Но ее занимала только одна мысль: послезавтра король с королевой должны отправиться в Париж, где, — как она горячо надеялась, — возможностей избавиться от нежеланного брака у нее появится гораздо больше.
***
Антуан собирался попросить у короля аудиенции после того, как закончится заседание Совета. Он чувствовал себя прескверно. Молодой человек вовсе не хотел выглядеть сумасшедшим или слабоумным в глазах государя, которым восхищался и которого любил всем сердцем. Ему было настолько не по себе, что, приблизившись к покоям короля, он даже осведомился у господина де Сюрьена, главного королевского камердинера, о настроении Его Величества. Очевидно, он совсем лишился душевного равновесия, если обратился к человеку, которого всегда терпеть не мог, считая его несносным надутым спесивцем.
— Как себя чувствовал Его Величество поутру? — спросил он Сюрьена.
— Вы имеете в виду, когда вышел из спальни королевы?
— Ну-у, может быть... Да.
— Как обычно.
— А как обычно?
— Ни весел, ни печален.
Но как раз тусклое безразличие не было свойственно королю Генриху, он был участлив и впечатлителен, и выражение его лица менялось чуть ли не каждую секунду. Король был жаворонком, он любил обещания нового дня. Даже когда жена досаждала ему ночью ссорами, он радовался утру, словно новый день был для него возможностью убежать от нее...
Антуан поблагодарил Сюрьена кивком головы и отправился к дверям зала Совета поджидать короля. Генрих вскоре появился вместе с министром Вильеруа, вторым, после де Сюлли, своим главным советчиком. Они что-то горячо обсуждали. Сердце Антуана упало: настроение короля, похоже, было хуже некуда, и он сразу подумал, уж не удалиться ли ему, чтобы не тревожить беарнца. Однако Генрих его заметил и, странное дело, сразу как будто подобрел. В. глазах его запрыгали веселые огоньки.
— А-а, де Сарранс-младший! Пойдемте-ка со мной! А письмом Папе мы займемся с вами сегодня вечером, перед ужином, — обратился он к Вильеруа, кивнул и пошел вперед скорыми шагами, настолько скорыми, что Антуан, несмотря на свои длинные ноги, едва за ним поспевал. Король направился в Оружейную и по дороге здоровался то с одним, то с другим из своих придворных, говоря: «Служу такому-то», «служу такому-то».
Войдя в Оружейную, король уселся на высокий стул, взял в руки пистолет с серебряной насечкой, который лежал рядом на столике, и стал его рассматривать. Потом повернулся к своему спутнику:
