Не таковы нормы, порождаемые пролетарским культурным развитием, в которых социальная целесообразность — их основа — не затемнена и не скована никаким фетишизмом. Их условность, их прямая и явная зависимость от интересов коллектива исключает всякое окостенение; они по самому существу своему пластичны. Каждая из них соответствует определенной потребности и определенным условиям; если изменяются эти последние, изменяется в таких же рамках применение нормы; нет необходимости в создании новой на ее месте, но также нет и «преступления».
Допустим, что по уставу известной пролетарской организации членами ее признаются лица, делающие, между прочим, ежемесячные взносы определенной величины. Наступает жестокая безработица, многие из членов начинают вносить в кассу меньше, чем полагается, а некоторые совсем перестают. Если бы дело шло об юридической норме, вывод получался бы автоматически: не платящие не подходят под определение членов организации. Так, при цензовом избирательном праве, обусловленном уплатой известной суммы налогов, тот, кто опустился ниже этой суммы, тем самым уже лишен избирательного права, без разговора и без апелляции. Но в рабочей организации такая механическая, а точнее — фетишистическая точка зрения невозможна. Даже не прибегая к пересмотру устава, организация может сохранить своих временно обедневших членов, — потому что их удаление подрывало бы ее силу в будущем; и ее секретариат, сохраняя связь с неплательщиками, не будет считать, что он совершает «преступление»; ибо устав для коллектива, а отнюдь не наоборот. То же относится к применению сложившихся норм товарищеской солидарности, и т. п.: всюду «закон» принимается не абстрактно и безусловно, а как живое обобщение конкретных интересов коллектива, к которым он и должен, следовательно, приспособляться на практике.
Надо заметить, что и в тех буржуазных организациях, которые построены на свободных, демократических началах, наблюдается та же тенденция. Это и понятно, потому что она связана непосредственно не с тем или иным классом, а с определенной — товарищеской — формой сотрудничества. Всюду, где последняя выступает, обнаруживается ослабление фетишизма норм, и переход к нормам целесообразности. Но в то время как в жизни прочих классов товарищеское сотрудничество играет лишь сравнительно ничтожную, случайную роль, исчезая перед другими, основными для них формами отношений, для пролетариата это главный тип трудовой связи, в своем развитии поглощающий все остальные. Вот почему коренное преобразование царства норм, разрушение их фетишизма и консерватизма есть культурная задача пролетариата, а не иного класса.
