во-вторых, работа индивидуальная понимается ложно, как нечто первоначальное и абсолютное, не вытекающее из самого существа жизни коллектива, и потому настолько случайное, что оно не будет реализовано, если у той или другой отдельной личности не окажется значительного досуга и достатка.
С нашей точки зрения отнюдь не существенно, будет ли идеолог данного класса или группы принадлежать к ним по своему личному социальному положению, или не будет. Не все ли равно, в ком найдет временное персональное выражение коллективная творческая сила? Вопрос только в том, насколько будет полным и совершенным это выражение. Маркс мог тысячу раз быть буржуазным интеллигентом, — но если бы его идеи были продуктом буржуазно-интеллигентской мысли, то их социально-организующая роль и ограничилась бы этим кругом. В действительности, именно там она ничтожна, и даже скорее убывает, чем усиливается, тогда как среди пролетариата она уже теперь огромна, и непрерывно возрастает.
Лет пятнадцать тому назад, когда распространение марксизма среди русских рабочих было ничтожно, мне сообщали такую историю. Один разъезжавший с просветительными целями товарищ, пробравшись на фабрику в захолустном селе, наткнулся там на кружок рабочих по характеру чисто дружеский, а отнюдь не политический. Рабочие эти не имели никаких научных книг, и не слыхали о существовании Маркса; но собираясь вместе и обсуждая условия своей жизни, они самостоятельно пришли к основным положениям теории прибавочной стоимости. Я не мог лично проверить фактов, но источник был весьма достоверный и, до существу дела, вряд ли тут можно видеть что-нибудь исключительное и странное. Не очевидно ли, что учение о прибавочной стоимости охватывает явления, жизненно важные именно для наемных пролетариев, и притом с той точки зрения, которая для них в наибольшей мере естественна и понятна. А для буржуазной интеллигенции ни материал, сгруппированный в этом учении, не представляет непосредственного насущного интереса, ни способ его группировки и освещения не вытекает из ее общественной позиции. Представление о безличном, коллективном труде, как единственной основе всякой данности, всего меньше могло бы получиться на почве практического опыта буржуазной интеллигенции, труд которой так индивидуален по форме и так индивидуализирован по содержанию, работа которой оплачивается так разнообразно, в прихотливой зависимости не только от личных способностей, но зачастую даже и от удачи.
