Внезапно она видит не-глазами — там, дальше, есть дверь. За дверью — лестница. Четыре пролета вверх и еще одна дверь. Потом много-много стекла — и за ним свобода. Она не задумывается, как именно видит, сейчас — неважно. Главное, путь известен.
Заливается сирена. Топот ног по коридору — все ближе и ближе.
Она не вернется в темную комнату. Ни за что.
— Не-на-ви-жу!.. — бьется в стены коридора отчаянный крик.
Цукка проснулась от того, что солнечный луч, проскользнувший сквозь крону дерева за окном, щекотал ей глаза. Громко щебетали неведомые птицы. Девушка сладко потянулась и протерла глаза. Потом взглянула на циферблат наручных часов, лежащих на подоконнике. Мамочки! Уже восемь утра, девятый! Ничего себе она разлежалась! Она же столько планировала сделать…
Она соскочила с постели и принялась лихорадочно копаться в сумке, разыскивая халат. Побыстрее разобраться с утренним туалетом — и за дело! В животе пробурчало. Да, еще надо позавтракать. У нее с собой ни крошки, ведь она планировала купить что-нибудь на завтрак вчера вечером. Не сложилось…
Интересно, у Дзинтона еще осталась вареная картошка с колбасой?
Она выскочила в коридор, и живот заурчал еще громче, когда в нос ударил изумительный аромат. Из двери кухни несло чудесным запахом жареного мяса и яичницы. Она прокралась к кухне и осторожно заглянула внутрь.
— Привет, госпожа Цукка! — весело сказал Дзинтон. — Сильна ты дрыхнуть, однако! Я уже собирался возле твоей двери утреннюю песню петь. Есть, небось, хочешь?
Цукка кивнула, но тут же спохватилась и замотала головой. Невежливо объедать других! И вообще, именно она собиралась его обедом угощать.
— Раз хочешь, значит, заходи, — Дзинтон подцепил вилкой кусок жареной ветчины. — Я тут с утра в город сбегал, еды немного купил, так что присаживайся. Только умойся сначала, засоня.
Девушка открыла было рот, чтобы категорически, хотя и очень вежливо, отказаться, но предатель-живот забурчал в третий раз, еще громче, чем раньше. Желудок сжало голодным спазмом, а слюна разве что не закапала изо рта.
— Э-э… спасибо, господин Дзинтон, — несчастным голосом отозвалась она. — Спасибо, но…
— Умываться и за стол, — решительно подытожил парень. — А то еда остынет.
Цукка вздохнула и покорилась судьбе.
За завтраком она как-то незаметно рассказала Дзинтону все о себе, о своей семье — отце, мачехе, брате с сестрой, о проваленных экзаменах в университет (услышав про физический факультет, парень уважительно присвистнул), о работе продавщицей… За раскрытым окном щебетали птицы, ветерок нес запахи свежей травы и цветов, весна в самом разгаре, и думать о своих проблемах страшно не хотелось. Но с Дзинтоном оказалось на удивление легко разговаривать — он не перебивал, не сочувствовал, не смеялся, только кивал и изредка поддакивал, так что слова выскакивали как-то сами по себе.
