Ну уж нет, Господи.
А Йорген Грундберг? Что бы он ни сделал, Ты не должен был вмешивать в это дело меня.
Или Ты тоже хочешь меня наказать? И если так, то когда же я наконец получу всю положенную мне меру?
Она встала и снова взвалила на плечи рюкзак. Мира и покоя здесь все равно не найти.
И, не посмотрев на мужчину в стеклянной будке, она вышла из церкви.
Когда она вышла из церкви, солнце уже садилось. Она отошла немного от церковных дверей, чтобы увидеть часы на колокольне. Четверть шестого.
Ах, как хотелось бы поспать сегодня в нормальной кровати, но трюк с гостиницей — это слишком большой риск. Как, впрочем, и городской приют для бездомных. Спальных мест там всегда не хватает, так что кто-нибудь из обделенных запросто может стукнуть на нее копам за встречную услугу.
Она пощупала плоский кошелек на груди. Впервые, с тех пор как она приняла решение бороться, у нее возникло желание потратить часть своего сокровища. Накачаться вусмерть, так, чтобы хоть на какое-то время по-настоящему забыться.
Забыть обо всем этом дерьме собачьем.
Она направилась по переходу к Сконегатан. Метрах в десяти начинался старый темно-красный деревянный забор с зеленой калиткой. Памятник садово-парковой архитектуры, так сказать. За калиткой справа — коричневый фасад покосившейся деревянной избушки. Сибилла остановилась. В домике на уровне земли виднелось заколоченная дверца. А метром выше еще одна, закрытая на деревянную щеколду.
Сибилла огляделась.
В парке никого не было.
Сняв рюкзак, она открыла дверцу и поспешно залезла внутрь домика.
Четверг был нашим днем. По четвергам он приходил ко мне. Я закрываю глаза и вижу его перед собой, — скрип калитки, и вот он идет по шуршащему гравию. Тепло в груди. Он, как всегда, тщательно вытирает ноги. Входит в дом. Его сильные руки. Господи, воистину это не грех — это любовь, та самая, которой Ты учишь нас. Благодарю Тебя, Господи, за то, что Ты позволил мне испытать ее.
Никогда прежде дом мой не был таким безупречным. Мне хотелось, чтобы он понимал, как велика моя тоска по нему. Каждый раз меня озаряла надежда, что он останется здесь навсегда, но каждый раз ему надо было уйти не позже четырех. Меня же ожидало семь долгих дней и семь долгих ночей, исполненных тоски. Теперь меня ждет целая жизнь.
И все равно я благодарю тебя, Господи, за то, что Ты вразумил меня. Объяснил мне, как я могу помочь ему попасть в Царствие Твое. Он будет ждать меня там. Благодарю тебя, Господи, за то, что Ты дал мне власть, доверил мне право исправить ошибки незрячих.
