— Ни-ни! — аж передернуло папу. — Если я захочу, чтоб меня сожрали, попрошу твоего хуймяка!
— Это хомяк! Папа, ну давай оставим дракончика, а? Он такой симпатичный!
— Вовсе и не симпатичный, — строго заявила мама. — И он все равно уже сдох.
— Да нет, вроде дышит пока… — прислушался Сергей. — Живучий… Шея на девяносто градусов повернута, а все равно живет…
— Прыгнем мы ежу на живо-о-от, еж кричит, но все же живе-о-о-т! — заголосили близнецы.
И тут же заткнулись — добрый папа ласково отвесил обоим по отеческому подзатыльнику. Аж искры из глаз полетели.
— По-моему, это птеродактиль, — заявила Света, приставив палец к губе. — Только странный какой-то. Размах крыльев почти как у птеранодона, но тело крупнее — он и человека унести может. А для рамфоринха великоват, и хвоста нет… И шипы эти на голове непонятные — таких ни у кого не было…
— Вот Светочка у меня умница, все знает… — умилился Петр Иванович, гладя ее по голове. — Я тебя в Оксфорд учиться отдам, хочешь? Или в Кембридж. Сама, в общем, выберешь.
— Папа, отстань, — вырвалась Светлана. — Дядя Сережа, вы как думаете — это птеранодон или все-таки птеродактиль?
— Да фиг его знает… — выдал авторитетное мнение Сергей.
— А по-моему, это просто здоровая летучая мышь, — высказался Угрюмченко. — Руку мне сломала, гадина…
— Черт крылатый, — покосился на ящера Фабьев. — Я такой пакости никогда не видел… Морского змея видел однажды, а таких чертей с крыльями…
— Морской змей? — заинтересовался Грюнлау. — Вы и в самом деле видеть морской змей?
— Потом как-нибудь… — поморщился штурман. — Это давно было.
Матильда Афанасьевна смотрела на поверженного звероящера и сердито поджимала губы. Тоже — хищник нашелся! Не смог Гену с Валерой одолеть! Эх, а если бы он все-таки скушал ее драгоценного зятя… глаза тещи заволокло блаженным туманом. Какие-то десять минут назад чуть было не исполнилась ее самая заветная мечта…
— Что с ним делать-то будем, Петр Иваныч? — спросил Сергей.
— А за борт сбросим, да и дело с концом, — пожал плечами Колобков.
— Nein, nein, auf keinen Fall! — от волнения перешел на родной язык Грюнлау. — Wir sind nicht rechtskrдftig… то есть, я говорить, что мы не иметь право уничтожать такой бесценный животный! Музей естественный история Мюнхен взять его и выставить в самый большой витрин! А если он еще живой…
— То мы его оставим себе! — обрадовалась Оля, безуспешно стараясь высвободиться из материнской хватки и погладить дракончика.
