Стихотворения и поэмы | страница 85



той весны в урюковом угаре.
Но неужто впрямь мы отшагали
нам с тобой определенный путь?
В зеркала зрачков моих смотри —
отражением тебя утешу:
в этом мире
                    мы с тобой — всё те же,
хоть и белы волосы твои..
1964

Перевод А. Наумова

ТВОЙ ГОЛОС — ЭХО НАШИХ ДНЕЙ

Нашей чудесной поэтессе Зульфии в день ее пятидесятилетия

В объятиях родных небес да будет вечен твой полет.
Твой голос — эхо наших дней, пусть он звучать не устает.
То вторя отзвукам веков, то трепету живы сердец,
звенит твой многострунный саз, как будто жизнь сама поет.
Вслед за Мехри и Надирой, Зебинисо и Увайси
ты новым факелом зажглась — и к новой жизни он зовет.
Когда на радость людям ты с утра берешься за перо,
сиянью светлого ума дивится солнечный восход.
На крыльях радостных надежд в грядущий мир устремлена,
летит к Плеядам песнь твоя и с неба звезды достает.
В твоих твореньях — пенье струн, свет, озаряющий сердца,
твой тонкий ювелирный труд пленительней из года в год.
Как зеркало твоя душа, в ней отразился весь Восток,
за щедрый, солнечный талант благодарит тебя народ!
1965

Перевод С. Северцева

МЕТАНИЕ ЯБЛОКА

(Песня хорезмских девушек)

Мои косы волнисты, как волны Аму,
а зрачки от волнения зыбче волны.
Эй, джигит! Еще яблока я никому
не бросала по правилам старины.
Прямо к сердцу хорезмской девчонки стартер
подключи, комбайнер! Это сердце — огонь.
А язык у хорезмской девчонки остер.
Что, не веришь мне, Джуманияз? Ну-ка, тронь!
Там, где хлопок, нельзя хлопотать без души,
а в твоей нынче столько любви и добра…
Матназар, так кого же ты выбрал, скажи,
черноглазый, с бровями — как шерсть у бобра…
Если это — красивая Мамашариф,
не тревожься, по девушкам взглядом скользя.
Вас и в песне и в наших сердцах поженив,
завтра будем женить и взаправду, друзья!
Когда кончено дело, приходит пора
спелых яблок, цветов и счастливой любви.
Пусть метание яблок всего лишь игра,
я тебе его брошу не в шутку. Лови!
1965

Перевод Р. Казаковой

РОДИНЕ

О Родина, земля, Отчизна золотая,
ищу тебе слова,
                           руду свою дробя…
В залитый солнцем мир мечтою залетая,
я с детства
                   матерью
                                    именовал тебя.
Я знал, что от тебя — тепло души и тела,
и воздух в легких весь,
                                      и сила слов и мышц;
и если пелось мне — то это ты мне пела,
а если я лечу —
                                ты мой полет стремишь!
И спетой песни звук, воды испитой сладость
останутся в душе,
                             навек в нее запав;