Нурмат и Саври в своем доме живут,
и тесно им тут,
и скучно им тут,
но жить в коллективе — зазорно для них,
хоть мало дает им труд.
Сапожник Нурмат целый день в закутке
то с шилом в руке,
то с дратвой в руке.
И, отдых забыв, от зари до зари
по дому хлопочет Саври.
Не хочет кустарь-одиночка Нурмат
вступить как собрат
в рабочий отряд,
не хочет вмешаться в большие дела,
хоть сам своей жизни не рад.
Саври, пробудившись в каморке от сна,
немыта, грязна,
суетится одна —
она постирать, приготовить обед,
убрать за коровой должна.
Ребенок в своей колыбельке кричит,
похлебка кипит,
корова мычит,
и волосы дыбом встают у Саври —
она точно ведьма на вид!
Едва она примус свой старый зажгла —
застряла игла,
и в комнате мгла,
и мечется снова по дому Саври,
на мир и на жизнь свою зла.
С досады Саври закурила чилим,
и стелется дым
по стенам сырым…
Что ж делать теперь ей? Кури не кури —
тоску не разгонишь, Саври!
А ночью воротится пьяный Нурмат,
и стекла звенят,
и слышится мат —
с веревки в испуге сорвется телок,
ломая гнилой палисад.
И муж избивает веревкой Саври:
«Эй, черт подери,
молчи, не ори!»
Неграмотны оба — ведь им, беднякам,
не снились во сне буквари!
Однажды вбежал он и крикнул: «Жена!
Послушай, жена,
плясать ты должна!
Здесь фабрика обуви будет теперь,
сегодня открылась она.
На фабрику эту с тобой мы пойдем
и будем вдвоем
сидеть за станком.
Довольно ютиться по жалким углам!
Бросай и кастрюли и хлам!
На фабрике много машин и станков —
лишь скажут нам: „Шов!“,—
а шов уж готов!
Не нужно глаза или руки трудить —
в машину вставляется нить!»
Неделя прошла, и уж в цехе Нурмат,
работать он рад
две смены подряд.
Из первой получки Нурмат, говорят,
жене покупает наряд!
В их доме приветливо, чисто, светло,
сверкает стекло,
и сердцу тепло,
и грамоте стала учиться Саври…
Хорошее время пришло!
«Шермат будет школьником в этом году,
Дильбар же в саду, —
я сам отведу!
Так, — молвил за ужином как-то Нурмат,—
приучим детей мы к труду!»
Теперь они дружны: забот у них нет,
