Угрюмый перевозчик, с силуэтом которого игра теней выделывает удивительные вещи, переправляет хозяина через непрозрачные воды всегда спокойной реки, именем которой клянутся боги. Он продолжает свой путь по равнине, полной тумана и колеблющихся теней. Это тени мертвых. Временами слышны даже голоса, тихие и тонкие, как писк мышей, когда встретившись, они произносят вдруг какие-то слова, смысл которых неясен им самим, и слышат ответы, не оставляющие никаких следов в их памяти.
Пройдя Долиной Теней, бог выходит к месту, где смешивают свои воды пять рек. Окруженный семью стенами, там стоит дворец познавшего смерть и воскрешение мрачного бога, получившего во власть эту страну по жребию, выпавшему из шлема после великой битвы. Это его дворец.
Миновав распахнувшиеся ворота, бог проходит в большой, полный сумерек зал, в дальнем конце которого темнеет черный трон. Его ждут ряды странных слуг, созданий мрака, доставшихся ему вместе с властью и верно служащих своему хозяину века — если бездумная покорность заслуживает названия верности. Над их плечами бог видит длинные, вечно оскаленные крокодильи пасти, ослиные головы, кошачьи морды или смиренно свернутые капюшоны кобр.
— Зажгите свет! — велит бог. — Пусть ярко пылает пламя в чашах, пусть составлены будут в ряд столы, пусть будут они накрыты и уставлены всем, что так ценят живущие, пусть будет все готово для моего пира — пира мертвых!
Имя этого бога — Гадес. Однако смертные редко решаются громко произносить его. Его именуют Плутоном, «богатым», ибо каждому человеку доводится в конце своего пути попасть под власть бога, любящего, как старый скряга, перебирать в холодных пальцах остывающие человечьи души.
* * *
Ее склеп взломан. Какая-то сила сдвинула и раскидала каменные глыбы, которые перед тем с трудом сложили четверо сильных мужчин. Но в осевшей пыли угадываются следы одной только пары ног. Дрожащий свет факелов крадется дальше. Нет, это сделали вовсе не боги.
Разбросавший камни человек неподвижно сидит у трупа девушки, горло которой сдавленно прочным и тугим шнуром. Она мертва, он же еще жив. Держа ее голову на своих коленях, он шепчет сухими губами какие-то бессильные слова. Перерубивший шнур меч лежит рядом. Услышав неверный стариковский шаг, человек поднимает глаза. Пламя факелов отражается в них собственным огнем. Он видит правителя Фив — и его ладонь уверенно ложится на меч.
— Гемон! — кричит Креонт, но отчаянный крик тонет в вое, в котором не осталось ничего человеческого. Это вой зверя.
