Я удивленно моргнула. — Безопасность? Что ты, в конце концов, имеешь ввиду?
Он вздохнул и нахмурился. — На самом деле это не мой секрет. Почему ты не спросила у Джейкоба, что происходит?
— Я спросила.
Он прижал палец к своим губам, напоминая мне, чтобы я сбавила обороты.
— Я только что спросила опять. — тихо продолжила я, все еще негодуя — а Джейкоб сказал: «Я позволю кровососу рассказать тебе об этом — когда он станет объяснять, почему нам нельзя быть друзьями».
Он только закатил глаза, я продолжила.
— И еще он просил передать тебе привет, — добавила я, полностью подражая тону Джейкоба.
Эдвард встряхнул головой и печально улыбнулся. Он положил руки мне на плечи, обнимая так, чтобы лучше видеть выражение моего лица. — Ну ладно, — сказал он. — Я расскажу тебе все. Фактически я объясню тебе все до мельчайших деталей и отвечу на каждый твой вопрос. Только не могла бы ты сделать кое-что для меня сначала? — он приподнял свои брови, как будто извиняясь, и снова поморщил нос. — Ты не против сначала помыть голову? Ты ужасно пахнешь оборотнем.
Данные два отрывка не были удалены из текста в результате редактирования и никогда не входили в рукопись. На написание этих двух отрывков после окончания работы над книгой «Новолуние» вдохновили вопросы и комментарии поклонников книги. Многие хотели знать, что же именно сказала Розали Эдварду в ходе судьбоносного телефонного разговора.
В моем кармане снова завибрировал телефон. В двадцать пятый раз за последние 24 часа. Я подумал, что надо ответить или хотя бы посмотреть, кто звонит. Возможно, звонок был важный. Возможно, я был нужен Карлайлу.
Несмотря на эти мысли, я не пошевелился.
Я не был точно уверен, где нахожусь. Какой-то низкий чердак, кишащий пауками и крысами. Пауки меня игнорировали, крысы же обходили стороной. Воздух был густой, с тяжелым запахом горелого масла, прогорклого мяса, человеческого пота. Все покрывал такой слой грязи, что казалось, будто смотришь через пленку. Подо мной четыре этажа убогих съемных квартир в квартале гетто, наполненных жизнью. Я не пытался отделить мысли от голосов — вместе они образовывали смутный гул на испанском языке, который я не слушал. Я позволил звукам отражаться от меня. Бессмысленно. Все было бессмысленным. Само мое существование было бессмысленным.
Весь мир был бессмысленным.
Я уткнулся головой в колени и раздумывал, сколько еще вытерплю. Может, надежды и вовсе не было. Может, если все мои попытки изначально были обречены на неудачу, мне стоит перестать мучить себя и просто вернуться…
