С помощью букв, составлявших имя бабушки, название нашего мошава и слово PALESTINE, значение которого объяснила мне мама, я сумел дополнить и расшифровать названия городов, написанные на стеклянной шкале нашего старенького радиоприемника: SOFIA, BERLIN, ROME, LONDON, ISTANBUL и другие, поскольку я знал все эти названия благодаря своему маленькому глобусу, где они были написаны на иврите. А затем, руководствуясь тем, что некоторые названия на шкале были известны мне из полетов ослицы Иа, я сумел овладеть также всеми остальными английскими буквами.
Что же касается имени и адреса получательницы, как они были написаны на ящике, то поначалу я решил, что в Америке мою бабушку тоже знают все до единого, совсем как в нашем мошаве и по всей Долине. Но мама объяснила мне, что даже слава ее матери имеет свои границы. Поскольку на ящике были написаны названия страны и мошава, то как только ящик прибыл в страну, об этом мигом сообщили во всем известный мошав, а когда он прибыл в мошав, никаких проблем с доставкой уже не осталось, ибо в мошаве нашу бабушку действительно знали все до единого, потому что таких, как наша бабушка, в Нагалале была только одна.
Обычно когда автор отправляет своего героя в дальнюю дорогу, другие персонажи расстаются с ним с сожалением или, напротив, радуются его исчезновению, провожают его на вокзал или в аэропорт либо не провожают. То же самое происходит с теми, кто сам читает или кому рассказывают о путешествии, если их интересуют не только его маршрут и результаты, но также причины, его породившие (которые, однако, не всегда объясняются).
Однако путешествие бабушкиного пылесоса из Лос-Анджелеса в Нагалаль, как оно выглядело в мамином рассказе, очень отличалось от всех других путешествий, о которых они с отцом часто мне рассказывали, равно как и от всех тех литературных путешествий, с которыми я позже познакомился сам, вроде странствий праотца Якова, возвращения собаки Лесси из книги Эрика Найта или скитаний капитанов Гаттераса и Гранта у Жюля Верна и капитана Ахава в «Моби Дике». Отличалось оно от всех этих книжных путешествий тем, что в данном случае путешественник был не литературным персонажем, а реальным существом, и притом не человеком или животным, а существом из металла и пластмассы, резины и ткани, что, однако, нисколько не умаляло того упоения, с которым я слушал об этом путешествии, как не умаляло и маминой потребности рассказать о нем, и того волнения, с которым она о нем рассказывала, и тех чувств, которые она вдохнула в героев своего рассказа, и того множества деталей, которыми она расцветила сюжет. Потому что мама умела, на свой особый лад, извлечь ребро из семейной сказки и, вдохнув в него жизнь, превратить в реальность.
