Как взмолился тут Гоготало:
- Ради бога, доктор, вылечите меня от этой хрипоты. Я буду вести себя смирно, перестану людей пугать...
- Усиленно рекомендую вам перестать, - говорю. - Вы как раз своим гиканьем голосовые связки себе и надорвали, так что говорить не можете. Понимаете? Вам вредно в лесу орать, милый мой. Там холодно, сыро, а у вас дыхательные органы слишком чувствительны. Уж не знаю, удастся ли мне избавить вас от катара, но придется вам раз навсегда бросить пуганье прохожих и держаться подальше от леса, а то вас никто не вылечит.
Нахмурился Гоготало, почесал у себя за ухом.
- Тяжеленько это. Чем же я буду жить, коли брошу пуганье? Ведь я только и умею, что гикать да реветь, покуда в голосе.
- Чудак, - говорю ему. - С таким замечательным голосовым аппаратом, как у вас, я поступил бы в оперу певцом, а то стал бы рыночным торговцем, либо цирковым зазывалой. С таким великолепным могучим голосом зарываться в деревне просто обидно - как по-вашему? В городе вы нашли бы лучшее применение.
- Я сам подумывал об этом, - признался Гоготало. - Да, попробую найти себе другое занятие; вот только бы голос вернуть!
Ну, смазал я ему гортань йодом, государи мои, прописал хлористый кальций и марганцовку для полосканья, ангиноль внутрь и компрессы на горло. После этого о Гоготале на Кракорке больше не было слышно. Он в самом деле куда-то перебрался и перестал народ пугать.
СЛУЧАЙ С ГАВЛОВИЦКИМ ВОДЯНЫМ
- Был и у меня любопытный медицинский случай, - заговорил в свою очередь упицкий доктор. - У нас в Упе, за гавловицким мостом, в корнях верб и ольхи жил старик водяной. Звали его Иодгал Брючга, ворчун, страшилище, нелюдим; случалось, наводнение устраивал и даже детей топил во время купанья. Словом, его присутствие в реке никому радости не доставляло.
Как-то раз осенью приходит ко мне на прием старичок в зеленом фраке и с красным галстуком на шее; охает, чихает, кашляет, сморкается, вздыхает, потягивается, бормочет:
- Простудился я, дохтур, насморк схватил. Здесь ноет, тут колет, спину ломит, суставы выворачивает, кашлем всю грудь разбило, нос заложило так, что не продохнешь. Помогите, пожалуйста.
Выслушал я его и говорю:
- У вас ревматизм, дедушка; я дам вам вот эту мазь, то есть линаментум, чтоб вы знали; но эго не все. Вам нужно быть в теплом, сухом помещении, понимаете?
- Понимаю, - проворчал старик. - Только на счет сухости и тепла, молодой господин, не выйдет.
- Почему же не выйдет? - спрашиваю.
