— Несмотря на ранний час, вы — сама свежесть и чистота! Наверное, встали еще до рассвета? Глядя на вас, я чувствую себя ужасно помятым.
— Да уж, вид у вас, действительно, несколько… неаккуратный, — она нервно улыбнулась, пытаясь отодвинуться. — Приготовить завтрак, пока вы будете умываться и бриться?
— Это было бы замечательно. Суровым мужчинам очень нравится, когда их обслуживает такой свежеумытый бутончик. — При этих словах дыханье дона Рауля участилось, и Жанна почувствовала, как он с нежностью и пылом прижимает ее к себе все теснее. Темная щетина нисколько не уменьшала его притягательности. Он заполнил собою весь мир. Ее рот приоткрылся, судорожно хватая воздух, но последним усилием воли девушка сумела отвернуться, и поцелуй пришелся в ямочку на щеке.
— В-ваша щетина колется, — пробормотала Жанна обессиленно. Ни за что на свете нельзя дать ему поцеловать ее по-настоящему, в губы, иначе она просто не выдержит, потеряет голову и выдаст себя.
— Примите мои извинения, nina. Вот что значит, быть мужчиной — не можешь управиться ни со своей бородой, ни со своими порывами. Вы же, напротив, такое сдержанное юное существо, что мне всякий раз становится интересно, чем же можно поколебать ваше хладнокровие. Скажите, ну что мне сделать, чтобы вы сами просили поцелуев, а не терпели их снисходительно? Что же, маленький снежок?
— Снежок в пустыне? — уклонилась она от ответа.
— Да, черт возьми, в вашей жизни столько произошло, а вы все такая же чистая и холодная. — Он впивался в нее жадным взглядом, словно наслаждаясь видом ее молочно-белой кожи, бледно-золотых волос, строгой белой блузки. Но это все были ее союзники, помогавшие выглядеть в его глазах холодной юной леди.
— Пожалуйста, сеньор, отпустите меня.
— Боитесь, что мои прикосновения могут сыграть злую шутку и растопить вас, Снегурочка?
— В-вы не имеет права так обращаться со мною, — Жанна сопротивлялась изо всех сил, внушая себе, что это лишь минутная забава для испанца. Он скучал по Ракели и, оказавшись наедине с другой женщиной, проявлял настойчивость, подстегиваемый желанием, не имевшим ничего общего с любовью. — Нельзя же вести себя как капризный, избалованный мальчишка!
— Так значит, — железные пальцы с неосознанной силой сжали ее запястье, вдавливая в кожу амулеты, — вы такая же, как Хойоса?.. Вам тоже неприятно, что во мне течет пылкая кровь жителей пустыни?
— Нет, это не так.
— Тогда почему вы избегаете моих прикосновений?
