— Говорит с ними? Царь? — Это было так трогательно: маленький стратег снова стал ребенком. — Ну, сатрапы провинций выбирают военачальников, которые могут говорить на их языках.
Александр слегка покачал головой и поднял брови:
— Солдаты любят, чтобы с ними говорили перед сражением. Им нравится, когда знаешь их имена.
— Я уверен, — вкрадчиво сказал второй посол, — им нравится, когда вы знаете их. Великий царь, — добавил он, — разговаривает только со своими друзьями.
— С друзьями мой отец разговаривает за ужином.
Послы что-то пробормотали, не отваживаясь глядеть друг на друга. Варварство македонского двора было широко известно. Говорили, что царские симпозионы больше похожи на оргии горных разбойников, делящих награбленное добро, чем на званые пиры владыки страны. Милетский грек, клявшийся, что присутствовал на таком пиру, рассказывал, что царь Филипп, нимало не смущаясь, спустился со своего ложа, чтобы возглавить цепочку танцующих. Однажды, когда гости, повздорив, кричали на весь зал, он бросил гранат в голову своего военачальника. Грек, обладая бесстыдством этой нации лжецов, дошел до того, что заявил, будто военачальник ответил ломтем хлеба и не только остался в живых, но и не потерял своего поста. Если верить в это хотя бы наполовину, чем меньше будет сказано самими послами, тем лучше.
Александр, со своей стороны, боролся с дилеммой. Историю, которую он счел выдумкой и хотел проверить, ему рассказал Менапис. Изгнанник, должно быть, хотел посмеяться над Великим царем. Если упомянуть имя Менаписа, эти люди донесут на него, и бедняга будет распят по возвращении домой. Грешно предавать гостя и друга.
— Один мальчик сказал мне, — выкрутился Александр, — что, приветствуя Великого царя, люди должны простираться ниц. Но я сказал ему, что он глуп.
— Изгнанники могли бы объяснить вам, царевич, всю мудрость этого обычая. Наш владыка повелевает не только многими народами, но и многими царями. Хотя мы и называем их сатрапами, некоторые из них царской крови, и предки их правили от своего имени, пока их страны не были присоединены к империи. Великий царь должен возвышаться над другими царями так же, как те — над своими подданными. Склоняясь перед ним, подвластные цари должны чувствовать не больше стыда, чем перед богами. Если бы он не казался ровней божествам, его власть вскоре бы ослабла.
Мальчик выслушал и понял.
— Что ж, здесь у нас перед богами не ползают по земле, — ответил он вежливо. — Так что вам нет нужды делать это перед моим отцом. Он не привык к этому, ему это безразлично.
