Один из них время от времени спускался к подножию горы в Маленький город, чтобы там на ярмарке спеть что–нибудь людям под звуки своей шарманки. Его охотно слушали, бросали монеты в его шапку, шли дальше и забывали о нем. Откуда он пришел и куда шел — об этом никто не спрашивал. Его любили и знали как певца Фридолина, и этого было достаточно.
Второй обитатель избушки был созданием необыкновенным. Маленький, с круглым брюшком, с широкими плечами и мощными кулаками, он шнырял с проворством степного тушканчика в избушку и обратно, перепрыгивая через плоские камни, скользил по седой грязи, падал, с пыхтеньем поднимался и несся дальше, пока не застывал на своих кривых ножках перед каким–нибудь из вулканов, заглядывая внутрь, как школьник в мамину кастрюлю. Он бегал от одного вулканчика к другому и, что–то бубня, заталкивал в кратеры длинную палку–мешалку. Это был гном Эльморк, повелитель холодной грязи.
Когда–то он родился в недрах Земли, скорее всего, из лавы и камня. Тролли и кобольды, эльфы и духи огня присматривали за его первыми нетвердыми шагами сквозь подземные лазы и щели, водные потоки и толщи угля. Но едва лишь его кривые ножки увереннее затопали по подземным просторам, едва он научился отличать своими большими фиолетовыми глазами корни деревьев от закоченевших змей и червей, как тут же возомнил себя королем и повелителем всего подземного мира. Он много и противно разглагольствовал, а главное, требовал от всех беспрекословного подчинения. Только он мало годился для такой роли.
Так было до тех пор, пока однажды темным днем его глупость и тщеславие не опостылели наконец тамошним жителям. Они собрали все дурное и скверное, что он когда–либо произнес, смешали с грязью… и чванливый гном вылетел вместе со всем этим прочь из подземного мира, как камешек из рогатки. Видели бы люди, как тогда с ним разделались!
Вот так образовались в древние времена грязевые вулканы, а гном Эльморк явился на белый свет.
Эльморка мало огорчило то, что его выдворили наружу. Он смотрел по сторонам большими бледно–фиолетовыми глазами, деловито расхаживал по горной вершине, смеясь, останавливался среди своих маленьких вулканчиков, заталкивал в их жерла палку–мешалку и орудовал ею, с восторгом ловя брызги, плевки и потоки грязи.
И если заблудившаяся птица, отравленная испарениями газов, с жалобным криком утопала в холодном месиве, его это нисколько не трогало. Ему было наплевать, что вся трава, пытавшаяся пустить ростки вокруг вулканчиков, покрывалась бурой массой.
