Эльмолин | страница 15
Но что он мог знать о музыкальных инструментах, которые имелись у людей? Мог ли он иметь понятие о рыданиях скрипки, угрозах тромбона, об ударах фортепиано, о мощном, грандиозном звучании органа? Только все равно, даже если бы он об этом и знал, ни один из этих инструментов невозможно было сравнить с бесконечной мягкостью звучания маленьких трубочек шарманки. Однако существовало на свете нечто, имеющее подобный звук. Это были глиняные птички, те, что издавали тихий, кроткий плач. Их привозили на продажу гончары.
«Играй, Фридолин! Играй!»
Фридолин подчинялся. Он подчинялся охотно, потому что знал: Эльморк больше всего на свете любит мелодии шарманки, теплые летние ночи и его самого. Он играл долго. Так долго, что Эльморк задремал и скатился со скамейки. Фридолин поднял его, на руках отнес в избушку и уложил спать. Он не хотел расстраивать гнома и поэтому не сказал ему, что на рассвете отправляется в путь. Он снова собрался на ярмарку, которая каждый год по осени собиралась в Маленьком городе.
Бесшумно перекинул он через плечо рулон с картинками, сопровождавшими его песни, взял шарманку, немного еды и начал свой долгий спуск к городу.
Солнце еще не взошло, когда Фридолин, миновав еловый лес, вышел долинами к просторным пастбищам. Путь его лежал через поля и деревни. На лугах лениво разлеглись коровы, на реке гоготали гуси, крякали утки. И хотя было еще раннее утро, в деревнях и на проселочной дороге кипела жизнь. Со всех сторон стекались к дороге люди. Празднично одетые, они направлялись в город на своих повозках, болтая и распевая песни. Иные из них сонно клевали носом. Простые телеги и знатные кареты спешили друг за другом, оставляя за собой столбы пыли. Все хотели вовремя попасть на ярмарку. Ярмарка — это такое событие! Трудно себе представить, чтобы кто–нибудь в те времена про нее позабыл.
Фридолин шел по обочине. Его не расстраивало то, что он устал и весь покрылся пылью. Его ничуть не удивляло, что кое–кто из проезжающих приветствовал его и перекидывался с ним словечком: его помнили с прошлой ярмарки. Не удивлялся он и тому, что никто не предлагал его подвезти. Ему нравилось спокойно шагать рядом с людьми в радостном ожидании прекрасной ярмарки.
О дороге он не беспокоился. Видел он, конечно, совсем плохо, зато знал здесь каждый корень, каждый выступ скалы. Все изгибы дороги были ему известны. Если ему хотелось поесть, он ложился в тени кустарника, чтобы немного подкрепиться.