Рико, Оскар и тени темнее темного | страница 20

Ага, как же! Если я на каждую ошибку буду смотреть по отдельности, лотерейный барабан наверняка включится на полную катушку.

— Договорились? — сказал Вемайер.

— Договорились.

Он ухмыльнулся и протянул руку.

— Дай пять.

Я отодвину стул, встал, быстро сказал «пока» и ушел. Если он еще и про математику поговорить собрался, надо поскорее сматываться, пока настроение не испортилось по-настоящему.

Вот, на этом пока что все. Уже больше двадцати страниц. Так что можно сделать перерыв. Писание — дело утомительное. Но дополнительное вознаграждение-бонус у меня уже в кармане. Вот у Вемайера глаза на лоб вылезут!

Только эта автоматическая программа исправления ошибок не так уж хороша. Чуточку выше я написал одно слово с ошибкой, селизней вместо селезней. Программа исправила слово, и получилось так: Можно смотреть на блестящую воду или дразнить плавающих там слизней.

Фу-у-у!

Часов в двенадцать в дверь нашей квартиры позвонили. Мама как раз встала и прошла мимо моей комнаты на кухню. Я слышал, как она там возилась, готовя кофе.

— Откроешь? — крикнула она.

Мужчину, стоящего перед дверью, я никогда раньше не видел. Он был высокий и стройный, волосы короткие, черные, глаза пронзительно синие, а на подбородке маленький шрам. Выглядел он как актер.

— Добрый день! — Он улыбнулся и протянул мне руку. — Я подумал, что мне надо, наконец, представиться. Я уже несколько дней как переехал, живу наверху, на четвертом. Симон Вестбюль.

Я не ответил. Я пристально смотрел попеременно на шрам на его подбородке и на его протянутую руку и страстно желал, чтобы его звали просто Бюль. Перед моими глазами бешено вращалась маленькая стрелка компаса — Вест-Ост, Запад-Восток. Я весь покраснел и вдруг вспотел. Это из-за шариков в лотерейном барабане, они начинаю прыгать, не спрашивая, нужно ли мне это прямо сейчас или нет. Я прямо-таки слышал, как они стукаются о мой череп с внутренней стороны.

Бюль продолжал любезно улыбаться, но в глазах у него вдруг появились два малюсеньких вопросительных знака, как будто он никогда еще не видел жутко вспотевших мальчиков. Его рука все еще весела передо мной в воздухе. Наверно, он подумал, что я совсем чокнутый. Я решил взять себя в руки. Даже для необычно одаренного ребенка имя с одной-единственной стороной света в нем — не такая уж ужасно сложная задача.

— Это кто? — крикнула мама из кухни.

— Герр Остбюль, — гаркнул я в ответ. — Новенький с четвертого этажа.