В читальном зале работали всего двое мужчин — один в одеянии архивариуса, а второй — в короткой поплиновой мантии младшекурсника. Они даже не прервали беседы, когда Лэмберт и Джейн приостановились на пороге.
Архивариус обращался к младшекурснику.
— Все наши чувства полагаются на духовность. Фичино[5] говорит об этом совершенно определенно. Каждое чувство использует свою форму духа, чтобы что-то сообщить. Музыка передается через воздух, а воздух — это среда, стоящая ближе всего к духу, поэтому слух — наивысшее из наших чувств.
— А какое сообщение передает обоняние? — спросил младшекурсник.
— Обоняние — одно из низших чувств, — терпеливо объяснил архивариус. — Вкус, обоняние и осязание стоят ниже зрения и слуха.
— А разве запах передается не через воздух? — удивился младшекурсник.
Лэмберт прикидывал, стоит ли спрашивать архивариуса, не заметил ли тот постороннего, но решил сделать это позже — или не делать вообще. Чтобы тут заметили постороннего, надо вести себя уж очень вызывающе. Лучше быстро осмотреть кабинеты исследователей в остальной части здания.
На сей раз Лэмберту пришлось взять Джейн за локоть, чтобы вывести из читального зала. Но все равно, уже идя с ним, она тоскливо оглядывалась через плечо.
— Прекратите, — сказал Лэмберт, начиная подниматься по гораздо более скромной лестнице, которая вела в кабинеты на верхнем этаже, — вспомните, что случилось с Орфеем и Эвридикой.
— То было в аду. А это рай. — Джейн пошла за Лэмбертом. — Значит, вы учили греческий? Или только изучали греческие мифы?
— Я же рассказал вам, в какой школе учился. Неужели так необходимо заставлять меня признаться, что я никогда ничего толком не учил? — Лэмберт потянул ее вперед. — Когда я был в Лондоне, то несколько раз ходил в «Ковент-Гарден», вот и все.
— Вам понравилось?
— Это было недурно.
Лэмберт невольно улыбнулся. Это было чудесно.
— А почему вы вдруг решили пойти в оперный театр? — спросила Джейн.
— Ну, я не раз бывал в Метрополитен-опере в Нью-Йорке. Так и узнал, что опера мне нравится.
— Но почему вы решили пойти туда в первый раз?
— Мы таким образом рекламировали наше шоу, когда выступали в Нью-Йорке. Несколько человек в ковбойских костюмах отправились на новую оперу Пуччини «Девушка с Золотого Запада».
— И как она вам?
— В жизни столько не смеялся. Но музыка была вроде как славная. — Секунду подумав, Лэмберт добавил: — Мне понравилось.
На следующем этаже коридор шел замкнутым прямоугольником по периметру здания, а в него с обеих сторон выходили небольшие комнаты. Каждый преподаватель Гласкасла имел право на комнату, где бы мог заниматься своей исследовательской работой. Кабинет Фелла был одним из многих в этом аккуратном лабиринте. Но даже здесь ученая тишина здания оставалась ненарушенной.
