«Так тебе, старый хрыч!» — подумал Фрост. Пять тысяч уже практически лежали у него в кармане.
Силк посмотрел на доску, пушка ослабла в его руке.
— Черт возьми, хорошая стрельба, мистер Фрост. Ну, посмотрим, что может сделать дедуля. — Неожиданно его тощее тело словно наполнилось жизнью, он расставил ноги, поднял руки и прогремели пять выстрелов: бамс-бамс-бамс-бамс-бамс!
Фрост открыл рот. Этот старый хрыч, должно быть, выжил из ума! Он даже не целился. На такой скорости он не должен был даже попасть в мишень.
Но когда на доске появились цифры и он увидел «500», холод прошел у него по спине.
— Дайте мистеру Фросту посмотреть мою мишень, — попросил Силк.
Рысью подбежал Моисей и, хихикая, вручил мишень в руки Фросту. Центр мишени был выбит целиком. Он стоял, таращась на мишень. Его явно обжулили! Он попался на один из самых старых в мире трюков и попал в финансовую дыру размером в четыре тысячи долларов!
— Это тоже хорошая стрельба, мистер Фрост, — сказал Силк с ледяной улыбкой. — Никакой немедленной расплаты. Я возьму тысячу, которую вам дал, а вы дадите мистеру Амни чек на четыре тысячи долларов. Он передаст его мне. — И он отошел к лифту, оставив Фроста наедине с Моисеем, который продолжал хихикать.
— Этот мистер Силк — большой пройдоха, босс, — сказал он. — Уверен, что он здесь неплохо зарабатывает.
Фрост бездыханно таращился на негра, потом поднял мишень и медленно пошел к лифту, где и встал, ожидая, пока не загорится лампочка.
Лежа на складном стуле и глядя на большой уединенный плавательный бассейн, Джина Гранди ловила последние лучи солнца.
Она была одета в изумрудно-зеленое бикини, которое хорошо смотрелось в сочетании с ее венецианскими рыжими волосами. Ее личико в форме сердечка было лишено всякого выражения. Тело, сильно загоревшее под солнцем, было хороших пропорций: немного тяжелые груди, округлые широкие бедра и длинные тонкие ноги.
Она проводила большинство своих дней, вспоминая прошлое, когда она вкусила сладкой жизни в Риме. Из-за этой тупой попытки похищения она теперь была заключена внутри электрической ограды, и у нее не было никакого представления о том, когда ее отец смягчится.
Как она ненавидела своего отца!
Тысячи раз она вспоминала тот ужасающий вечер, когда она садилась в свой «ламборгини», а ее неожиданно окружили четверо с пушками в руках.
Она обедала в одном из фешенебельных клубов, расположенном в подвальчике, и тамошняя вечеринка стала ей надоедать. Она извинилась, оставив присутствующих наполовину пьяными, наполовину расходившимися. Когда она открывала свою машину, эти четверо внезапно появились из темноты. Все они были молодыми, тощими, одетыми в потрепанные джинсы и кожаные куртки. Все они были бородатыми и, с ее точки зрения, поразительно грязными.
