— А вот если бы я стал Речником, со мной тоже случались бы странные вещи? — наринекс щурился на солнце, как сытый кот. — И я побывал бы везде…
— И тебе некогда было бы даже искупаться, — Фрисс думал о завтрашнем полёте и о куда более тяжёлом пути на запад от Тирко. — Твой дом без тебя сгнил бы и рухнул. Хочешь стать Речником? Как вернёшься, поговори с Айому, он часто новичкам помогает. Пусть отвезёт тебя в Замок. Я бы сам отвёз, но вернусь нескоро.
— Ничего, я подожду, — серьёзно сказал Кенну. — Правда отвезёшь?.. Небо только начало светлеть, и ветер стал пронизывающе-ледяным, когда путники на спине полусонного Лэнса взлетели к Синхару. Облако ненадолго покинуло верхушку Сосны, погода была лётная, и десятки Хингисов свозили к высокой платформе всех, кто хотел успеть на корабль в Тирко. На верхнюю площадку пускали не всех, и путешественники из Велсии прощались с роднёй у лестниц. Вокруг мелькали Хингисы, перекрикиваясь недовольными голосами — им предстояло два дня сопровождать корабль. Кенну усердно тёр глаза, но никак не мог проснуться.
— Спал бы себе, — вздохнул Фрисс.
— Мне поручили проводить тебя до корабля — и я провожаю, — пробормотал наринекс и смутился. Речник потрепал его по плечу и оглянулся на верхнюю платформу.
— Постараюсь найти тебя осенью. Может, через несколько лет я буду гордиться, что путешествовал с самим Речником Кенну!
— Смеёшься… — вздохнул наринекс и крепко сжал руку Фрисса. — Да хранит Макега тебя и всех странников! Пока Речник мог видеть его, Кенну стоял на нижней платформе и, привстав на цыпочки, пытался разглядеть корабль и его команду. Но сверху уже пронзительно свистела флейта, и скайоты бегом поднимались по шатким лесенкам, чтобы сигнаса не улетела без них. Фрисс закинул за плечи свёрток с халгой и пошёл следом. Корабельные печи горели уже давно, и длинный шар над сигнасой, наполненный горячим дымом, нетерпеливо шевелился. Он был как будто собран из десятков малых шаров и «дышал», открывая и закрывая многочисленные отверстия со всех сторон. Скайоты спешно закатывали в трюм последние бочонки со значками опасности, шестирукие чешуйчатые сиригны с невозмутимым видом стояли у печей и направляющих парусов, путешественники устраивались в креслах вдоль бортов, и Фрисс тоже нашёл своё место. Справа от него теперь была бездна, слева — трюм, крышки над которым уже начали сдвигаться, спереди — сонный скайот, немедленно свернувшийся и уснувший в кресле.
