Из-за царапин и сколов на поверхности фрила лес виделся смутно, как в слабой дымке. Фрисс судорожно вздохнул.
— Гедимин! Скажи, что это?! От неожиданно громкого оклика сармат нахмурился.
— Крысы рядом, знорк, — сдержанно напомнил он, без особого интереса разглядывая осколок. — А это фэнрил. Им закрывали окна, чтобы вид из них стал более приятным. Тут должно быть много фэнрила.
Он дорого стоил, но у местных деньги были.
— Зеркало мёртвого леса… — прошептал Речник, поглаживая пальцем лист.
— Не обязательно леса. Картинки были самые разнообразные, — сказал сармат и сомкнул на обломке «усы» двух приборов. — Хорошая сохранность, Фриссгейн. Фэнрил очень нестоек, под гамма— или ЭМИА-лучами быстро выгорает, и мгновенно тускнеет от перегрева. А этот фрагмент сохранился отлично. Его даже можно очистить, если он тебя интересует.
— Да! — почти крикнул Фрисс, глядя на сармата с благодарностью. — Эта штука дороже металла и драгоценностей. Я… Острый осколок фрила ударился о стену над его плечом. Из близких развалин слышались взбудораженные вопли. Гедимин выстрелил в еле заметную трещину на стене и указал Речнику на узкий проход меж глухими стенами. Фрисс нырнул в полумрак, унося с собой осколок древней Тлаканты. Из-под рухнувшей стены, с трудом откатив рилкаровые глыбы в сторону, Фрисс выудил второй кусок фэнрила. В нём виден был уголок ало-золотистого неба с полосой наползающей тьмы и белоснежная цветущая ветка — и больше ничего. Сармат покосился на осколок, но ничего не сказал и лишь кивнул в ответ на просьбу очистить и эту находку тоже. Фрисс думал, что ему мерещится шум бегущей воды, но с каждым шагом он становился громче. Речник остановился и заметил, что обломки блестят от влаги — под ними сочился ручей, еле заметный в стеклянном крошеве.
— Вода! В этих развалинах живы родники?!
— Куда тебя понесло, знорк?! — с досадой посмотрел ему вслед Гедимин. Фрисс почти бежал по хрустящим под ногами грудам. Стайка бурых разведчиков смело бросилась наперерез ему, но до Речника живым добежал лишь один. Разрубив крысу пополам и оторвав её голову от своего сапога, Фрисс наконец остановился. Из-под нагромождения плит, наполняя чашу — осколок прозрачного купола — вытекала тонкая струйка. Зелёный мох устилал камень вокруг неё, а в неглубокой нише над родником темнели знаки Шулани. Речник уставился на них, потом протёр лицевой щиток, зажмурился и помотал головой. Знаки не пропали.
— Гедимин!!! Пальцы сармата сомкнулись на его плече, и Фрисс стиснул зубы, чтобы не завопить от боли в голос.
