В комнате стало чудовищно тихо. Аннет теребила в руках чашку, дважды опустошенную за короткий промежуток времени, но во рту вновь пересохло. История, которую поведал Эван, не могла так просто уложиться в голове. Аннет предполагала все, что угодно, но только не подобное. Из человека, подвергавшегося насилию со стороны Эйса, она превратилась в человека, спасенного им.
– Но… Эван. Откуда ты знаешь, что это преступление совершил один и тот же человек? – Первое, что пришло в голову.
– Аннет, стал бы я проворачивать подобную комбинацию, будучи неуверенным в собственных выводах? Не путайте нас. На плече моей матери было вырезано изображение бубнового туза*. То же изображение красовалось на животе профессора Коллинса. Все было исполнено на высшем уровне. Так распорядиться скальпелем мог либо хирург, либо художник. И никто боле. Качество изображения указывает на человека, принадлежащего миру искусства. Но то, что послание вырезано после смерти, дабы не оставлять кровавых разводов, указывает не просто на талантливого художника, а на человека, знающего элементарные основы анатомии. Глубина надрезов, выверенные линии.
– Я не могу даже представить…
– И не нужно, Аннет. На сегодня достаточно историй. В заключение этой дивной беседы, я хочу, чтобы в вашей голове все встало на место.
