Я увидел большое ярко освещенное здание, в двери которого входили люди в нарядных костюмах и платьях.
— Приятного вам вечера, — улыбнулась девушка. — Я даже немного завидую, вы услышите, как поет сама Ля Самбина.
Я поблагодарил молодых людей, водитель помог мне открыть дверь. Сам я был так неуклюж и неопытен, что никак не мог с ней справиться.
Вот так я оказался в городе, в чужой стороне. Я стоял на улице, которая была выложена из правильных каменных прямоугольников, аккуратно уложенных вплотную друг к другу. Впервые рядом со мной не было друзей и близких, и неожиданно я почувствовал, как что-то необъяснимое сжало мое сердце и пытается вырвать его из моей груди.
С того самого момента боль поселилась в моем сердце навсегда и не отпускала ни на минуту, и только много позже я узнал имя этой болезни: тоска по дому. Но это слишком мягкое название, так как словами невозможно выразить все то отчаяние, что временами овладевало мною.
Людской поток подхватил меня, и вместе с ним я поднялся по освещенной лестнице в просторный зал. Там толпа делилась на маленькие ручейки и уходила сквозь узкие двери куда-то в глубь здания. В дверях стоял человек, одетый в красный с золотом костюм. Красивая женщина с ниткой застывших капель на шее протянула ему какую-то бумажку. Мужчина порвал ее на две части, оставил себе одну половину, а вторую протянул женщине. Я заметил похожие бумажки в руках у всех, кто подходил к дверям. Только у меня не было ничего.
Меня толкали вперед, и вдруг случайно мое крыло оказалось внутри какого-то гнезда, словно бы нарочно пришитого к моей одежде. Это был карман брюк. На дне гнезда что-то зашуршало. Я вынул крыло из кармана и, к своему удивлению, увидел среди перьев белую бумажку. С трепетом я протянул ее мужчине в дверях, который привычным жестом порвал ее на две части.
Я сохранил на память эту важную бумажку. Это был обычный проездной билет на автобус, и только благодаря невнимательности или невероятной благосклонности билетера я в первый же день своей человеческой жизни попал в оперу.
Я оказался в красивом высоком зале. На стенах висели длинные балконы, а весь пол был заставлен замечательными удобными стульями с красной обивкой. На стульях сидели чудесно пахнущие дамы с обнаженными руками и плечами и господа в изящных черно-белых костюмах. Только тогда я заметил, что мой наряд несколько отличается от тех, что были вокруг, и что на меня смотрят с удивлением и даже с некоторым осуждением. Не знаю, было ли это связано только с одеждой или же со всем моим внешним видом. Вокруг стоял приглушенный шум. Дрожа от страха и волнения, я осторожно присел на ближайший стул.
