— Ничего?
Губы Димитри искривились в такой чувственной улыбке, что желание судорожной дрожью пробежало по телу Оливии, прежде чем ей удалось овладеть собой.
— Ничего! Ведь все это было ложью, не так ли? Твои признания в любви, цветы, небольшие знаки внимания, записки, которые ты повсюду оставлял для меня… Все это было методом соблазнения, отточенным до совершенства на… скольких женщинах? — с горечью вскричала Оливия. — О! Должно быть, они насчитывались сотнями! У тебя, вероятно, незаконнорожденные дети по всей Греции, в Нью-Йорке и бог знает где еще! Ты унизил меня своей изменой и ложью, и мне доставило огромное удовольствие исчезнуть с лица земли и не дать тебе возможности жениться еще на одной одураченной женщине для того, чтобы изменять ей, как мне!
О боже! — мелькнула у Оливии мысль. Где же ее холодное осуждение? Вся заранее подготовленная речь вылетела у нее из головы. Он просто-напросто разъярил ее, вот в чем беда.
— Я… изменил тебе? — Димитри нахмурился, как будто не понимая, о чем она говорит. Затем его лицо посуровело. — Понимаю. Ты поняла, что утверждение, будто в нашем браке нет любви, ставит тебя в довольно шаткое с юридической точки зрения положение. Ты намереваешься заявить в суде, что бросила меня, так как я оказался неверным мужем.
— Не считай меня дурочкой! — взорвалась Оливия. — Если ты собираешься притвориться, что невинен как младенец, то ты еще отвратительнее, чем мне казалось!
Димитри пронзил ее испепеляющим взглядом.
— Значит, ради достижения своих целей ты намереваешься запятнать мою репутацию?
— Запятнать! — негодующе ахнула она, тряхнув головой так, что последние шпильки вылетели из шиньона. — Я не смогла бы больше запятнать ее, даже если бы выбросила на помойку и набила дохлыми крысами!
Димитри отличался тем, что, даже сильно рассердившись, находил вспышки гнева Оливии забавными, и их короткие, бурные ссоры всегда заканчивались смехом, вызванным каким-нибудь чрезмерным преувеличением с ее стороны. А после смеха наступало примирение…
— У тебя всегда наготове красочное сравнение, — проворчал он, стараясь не вспоминать их страстные примирения. Он снова помрачнел. — Но я предупреждаю тебя. Не выдвигай против меня ложных обвинений.
— Не буду, — мрачно согласилась Оливия, и Димитри кивнул с видом победителя. Она не сказала, что ей все известно. Доказательство его измены, возможно, потребуется в суде, чтобы обеспечить ей получение развода. — У меня нет желания обсуждать твою грязную жизнь. Она не интересует меня, — холодно сказала Оливия. — Сейчас у меня одна цель — избавиться от тебя. Как можно скорее. Понимаешь?
