Это восхваление сэра Даниэля навело Дика на одну мысль.
— Беннет, — сказал он, — как умер мой отец?
— Не спрашивайте меня, — ответил Хэтч. — Я не был повинен в его смерти и ничего не знаю; да и больше того, я буду молчать, мастер Дик. Видите, человек может говорить о своих делах, но не о том, какие разговоры он слышит. Спрашивайте, если хотите, сэра Оливера… или Картера, а не меня.
Хэтч отправился в обход, оставив Дика в раздумье.
— Почему он не захотел сказать мне? — думал юноша. — И почему он назвал Картера? Картер… может быть, он принимал тут какое-нибудь участие.
Он вошел в дом и, пройдя немного по коридору с нависшими сводами, подошел к двери кельи, откуда доносились стоны раненого. Картер сильно вздрогнул, увидев его.
— Привели вы священника? — крикнул он.
— Нет еще, — ответил Дик. — Прежде вы должны сказать мне кое-что. Как умер мой отец, Гарри Шельтон?
Выражение лица раненого мгновенно изменилось.
— Не знаю, — угрюмо ответил он.
— Нет, вы хорошо знаете это, — возразил Дик. — Не старайтесь отделаться от меня.
— Говорю вам, не знаю, — повторил Картер.
— Ну, так вы умрете без исповеди, — сказал Дик. — Я здесь и останусь. Будьте уверены, к вам не придет никакой священник. Какая польза в раскаянии, если не думаешь загладить сделанное зло, а без раскаяния — исповедь только насмешка.
— Вы говорите то, чего не думаете, мистер Дик, — спокойно сказал Картер. — Дурно угрожать умирающему и (говоря по правде) не годится это делать вам. И кроме того, что это поведение непохвально, оно не принесет вам никакой пользы. Оставайтесь, если желаете. Вы можете погубить мою душу, вы ничего не узнаете! Это мое последнее слово вам. — И раненый повернулся на другой бок.
Честно говоря, Дик сказал эти слова необдуманно и ему самому стало стыдно своих угроз. Но он сделал последнее усилие.
— Картер, — сказал он, — поймите меня. Я знаю, что вы были только орудием в руках других; слуга должен повиноваться своему господину; я не могу покарать его. Но, с другой стороны, я узнаю, что на мне — юном и ничего не знающем — лежит великий долг, я должен отомстить за отца. Прошу вас, забудьте мои угрозы, добрый Картер, и добровольно, с искренним раскаянием, помогите мне вашим признанием.
Раненый лежал молча, Дик никак не мог добиться от него ни слова.
— Хорошо, — сказал Дик, — я позову священника, как вы желаете; если вы виновны против меня и моих родных, то я не хочу быть виновным против кого бы то ни было, тем более против человека, находящегося при последнем издыхании.
