— Я укажу вам какой угодно путь, сэр Даниэль, кроме того, который ведет от одной партии к другой, — смело ответил Клиисби.
Сэр Даниэль разразился громким смехом.
— Хорошо сказано! — крикнул он. — Язык у тебя во рту бойкий. Ну, я прощу тебя за удачное словечко. Сельден, посмотри, чтобы накормили его и его скотину.
Рыцарь вернулся в гостиницу.
— Ну, друг Дик, приступай, — сказал он. — Вот добрый эль и свиная грудинка. Кушай, пока я буду читать.
Сэр Даниэль вскрыл пакет и нахмурил брови. Прочитав письмо, он сел и задумался; потом проницательно посмотрел на своего воспитанника.
— Дик, — сказал он после короткого раздумья. — Ты читал эти скверные стишки?
Юноша ответил утвердительно.
— В них упоминается имя твоего отца, — продолжал рыцарь, — какой-то сумасшедший обвиняет нашего бедного сэра Оливера в его убийстве.
— Он горячо отрицал это, — заметил Дик.
— В самом деле? — очень резко сказал рыцарь. — Язык у него без костей; болтает, словно сорока. Со временем, когда я буду посвободнее, я сам расскажу тебе об этом подробнее, Дик. В то время сильно подозревали некоего Декуорна, но время было смутное, и нельзя было добиться правосудия.
— Это случилось в Моот-Хаусе? — спросил Дик с сильно бьющимся сердцем.
— Эта случилось между Моот-Хаусом и Холивудом, — спокойно ответил сэр Даниэль; при этом, однако, он метнул искоса мрачный, подозрительный взгляд на Дика. — А теперь поторопись с едой, ты отвезешь в Тонсталль несколько строчек от меня.
Выражение сильного огорчения появилось на лице Джка.
— Пожалуйста, сэр Даниэль, пошлите кого-нибудь из крестьян! — вскрикнул он, — Умоляю вас, пустите меня в битву. Обещаю вам, что сумею наносить удары.
— Я не сомневаюсь в этом, — ответил сэр Даниэль, садясь к принимаясь за письмо. — Но тут, Дик, нельзя приобрести почестей. Я останусь в Кеттлее, пока не получу верных сведений о ходе войны н тогда поеду, чтобы присоединиться к победителю. Не кричи, что это трусость — это только мудрость, Дик; бедное государстсо изнурено бунтами; владычество короля и его заточение так часто сменяются одно другим, что никто не может быть уверен в завтрашнем дне. Переметные сумы и ветрогоны попадаются на это, а господин здравый разум сидит, поджидая, в сторонке.
С этими словами сэр Даниэль отвернулся от Дика и стал писать письмо на другом конце длинного стола, скривив рот, так как история с Черной Стрелой крепко застряла у него в голове.
Молодой Шельтон между тем усердно поглощал свой завтрак, как вдруг почувствовал, что кто-то дотронулся до его руки, и чей-то очень нежный голос прошептал ему на ухо:
