В передней несколько других лакеев приняли от него палку, шляпу, пальто, дали ему билет с номером и вежливо повели по лестнице, убранной тропическими цветами. Величественный дворецкий спросил его фамилию, проводил его в гостиную и громогласно доложил: «Поручик Брэкенбюри Рич».
Навстречу гостю вышел стройный и удивительно красивый молодой человек, приветствуя его вежливо и радушно. Сотни свечей из самого лучшего воска заливали светом всю комнату, пропитанную, как и антре, ароматом редких и красивых цветущих растений. Открытый буфет был уставлен аппетитными блюдами. Многочисленные лакеи сновали по гостиной, разнося фрукты и бокалы с шампанским. Гостей было счетом шестнадцать человек — все мужчины, только что вышедшие из ранней молодости и, за немногими исключениями, очень представительные и элегантные. Они разбились на две группы: одна толпилась у рулетки, а другая у стола, на котором играли в баккара.
— Очевидно, я попал в какой-нибудь частный игорный дом, — подумал Брэкенбюри, — и извозчик был просто зазыватель.
Он бегло окидывал глазами всю обстановку и делал свои выводы, а хозяин все держал его за руку. Но вот он снова взглянул на хозяина.
При вторичном осмотре наружность мистера Морриса произвела на поручика еще более благоприятное впечатление. Непринужденное изящество его манер, любезность, благородство, мужество, просвечивавшие во всех его чертах, — все это плохо согласовалось с предубеждениями поручика против хозяина игорного ада. Общий тон мистера Морриса обличал в нем человека с положением в обществе и с большими достоинствами. Брэкенбюри почувствовал внезапно сильное влечение к своему собеседнику, и хотя сам бранил себя за свою слабость, однако никак не мог этого влечения в себе подавить.
— Я много о вас слышал, поручик Рич, — сказал мистер Моррис, понижая голос, — и очень рад, что случай познакомил меня с вами. Ваша наружность вполне соответствует той репутации, которую вы составили себе в Индии, и если вы пожелаете забыть на некоторое время необычайность вашего появления здесь, то я буду считать, что вы оказали мне этим, во-первых, большую честь, а во-вторых, доставили истинное удовольствие. Человека, не испугавшегося варварской конницы, — прибавил он со смехом — едва ли может испугать нарушение этикета, хотя бы и довольно серьезное.
Он подвел поручика к открытому буфету и предложил ему чего-нибудь выпить и закусить.
— Ей-богу, он очень мил и интересен, — думал про себя поручик, — с ним так приятно себя чувствуешь.
