— А вы кто такой?
Я отдал офицерам честь, сказав:
— Я Шамдивер, рядовой восьмого линейного полка.
— Превосходно, — проговорил младший из офицеров. — И вы едете с нами? Трое в одном экипаже и притом третий — неряха, рядовой! А кто же заплатит за вас, милейший?
— Если вам угодно, сударь, коснуться этой стороны дела, — вежливо ответил я, — я осмелюсь спросить — кто заплатил за вас?
— Ах, вы, кажется, желаете острить? — сказал он и принялся снова насмехаться над своей судьбой, жаловаться на погоду, на простуду, на опасность и дороговизну бегства, главное же — на стряпню проклятых англичан. По-видимому, его особенно сильно раздражала мысль о том, что я отправлюсь вместе с ними.
— Если бы вы знали, что вы делаете (тридцать тысяч миллионов свиней!), вы не навязывались бы нам! Лошади не могут тащить фуру. Дороги — сплошная топь и рытвины. В прошлую ночь нам с полковником пришлось половину пути идти пешком, — гром Господень! — и вдобавок по колено в грязи… А у меня эта чертова простуда… Потом страх, что нас поймают!.. К счастью, мы не встретили ни души, кругом была пустыня, настоящая пустыня, как и вся эта ужасная страна. Есть положительно нечего, да, нечего; дают только полусырое мясо да зелень, вареную в воде; пить тоже нечего, кроме ворчестерского варева. Ну, страдая катаром, у меня нет аппетита, правда? Будь я во Франции, я ел бы хороший бульон с гренками, яичницу, курицу с рисом, куропатку в капусте, словом, такие вещи, которые возбудили бы во мне желание покушать, черт возьми! Но тут, Господи, Боже ты мой! Что за страна! Что за холод! Толкуют о России… Ну, и здесь, мне кажется, достаточно холодно! А народ-то, взгляните! Что за раса! Не встретишь ни одного красивого человека, ни одного стройного офицера… — Он бросил беглый, на мгновение повеселевший взгляд на свою талию, потом продолжал: — Женщины — чистые кульки! Одно ясно мне — я не перевариваю англичан и ничего английского.
В этом человеке было что-то до такой степени антипатичное мне, что я невольно поморщился. Я положительно не выношу фатов и денди, даже когда они приличны и хорошо одеты. Майор же (младший офицер был в этом чине) походил на лакея, которому в жизни повезло. Мне даже казалось не по силам тяжело соглашаться с ним или делать вид, что я соглашаюсь с его речами.
— Вряд ли даже возможно ожидать, что вы переварите англичан, — вежливым тоном заметил я, — так как вам пришлось проглотить и переварить ваше честное слово.
